"Спартак". ЦСКА. "Зенит". "Анжи". Кто умрет первым?

Колосков объяснил, что, к примеру, без подобного закона бороться с договорными матчами было невозможно. Их потому и не было юридически, этих договорных матчей, что не было нигде прописано термина «договорной матч» и не давалось его расшифровки. А раз нет понятия, то нет и самого явления.

– Все будет зависеть от того, под какую статью Уголовного кодекса подпадает тот или иной случай, – говорит Колосков. – Будет ли это взяточничество, или же будет установлено, что клубы просто договорились между собой. Мы обозначим этот термин и сделаем все, чтобы за подобные вещи люди несли наказание. Пока же все это – создаваемые в РФС комиссии и комитеты – это хорошо, но вот привлечь к ответственности они, к сожалению, никого не могут.

Как будет соотноситься с новым законом все то, что летом планировали включить в так называемый «закон о болельщиках», не ясно. Похоже, что в будущий закон о новом футбольном порядке готовы – кто ради самопиара, а кто ради забалтывания действительно важных вопросов – включить столько всего, что он и работать эффективно не будет. Если, конечно, вообще увидит свет. Зато очень удобная для футбольных властей позиция: раньше приходилось объяснять, почему нет борьбы с договорняками, со странными ставками на тотализаторе, нет реакции на сомнительные акции в фанатской среде – теперь же всегда будет простой ответ: мы всерьез работаем над законом. Нам сначала надо юридически договориться о правилах игры, а вот после этого мы со всей решительностью возьмемся за искоренение существующего негатива.

Президент УЕФА Мишель Платини, кстати, заочно ответил нашим демагогам от футбольной юриспруденции. Встречаясь в неформальной обстановке со спортивными министрами ряда европейских государств, Платини назвал наличие договорных матчей главным недугом, который угрожает будущему спорта. По мнению Платини, организация договорных матчей подпадает под понятие «нарушение общественного порядка». Если власти, вмешательство которых в такой ситуации было бы полностью оправдано, в итоге все-таки не вмешиваются, это означает только одно: они сами стали той частью организованной преступности, любимым видом деятельности которой являются договорные матчи.

Есть один тезис, с которым вряд ли поспорят даже самые восторженные приверженцы политики РФС (если таковых мы, конечно, найдем, кроме самих сотрудников Дома футбола на Таганке). Тезис этот заключается в том, что время упущено. Пока РФС, МВД, думцы и много кто еще будут заниматься бесконечным рассмотрением и согласованием неких правил, связанных в том числе с поведением болельщиков на стадионе, ореол безмерной, безграничной, откровенно уличной уголовщины, уже давно сформировавшийся вокруг отечественного футбола, будет только укрепляться. Когда, как и о чем пекутся футбольные и государственные чиновники в связи с действиями болельщиков? Только в одном-единственном случае: когда возникает вероятность повторения событий на Манежной площади. Когда спартаковские болельщики после убийства Егора Свиридова призывали каждый месяц собираться на Манежной вновь, площадь блокировалась силами правопорядка до такой степени, будто надо предотвратить массовые народные бунты и волнения. Когда армейские болельщики после убийства фаната ЦСКА Андрея Урюпина в Подольске, захотели выйти на площадь в первый же выходной после убийства – в субботу, 8 октября, площадь не просто оцепили, а даже задержали на дальних подступах сотню фанатов по подозрению, что они прячут в карманах брюк файеры и арматуру.

Но это – единственные примеры реального противодействия действиям фанатов (хулиганов, отморозков – выбирайте сами, я не хочу здесь упражняться в точном выборе слова). Во всех же остальных случаях постоянная поножовщина воспринимается, увы, как норма жизни, как нечто совершенно обыденное. Мол, это не более чем «обычные фанатские войны». Директор по безопасности РФПЛ Александр Мейтин (человек, своей внешностью лично мне страшно напоминающий бандита Гришу Плейшнера из сериала «Бандитский Петербург») после нападения под Конаковым Тверской области спартаковских фанатов (или выдававших себя за спартаковских фанатов) на автобус с болельщиками «Зенита» заявляет:

– Что тут говорить? Это же единичный случай…

Тогда объясните мне, что считается не единичным случаем? Ведь каждый случай сам по себе единичный. И если в доме совершено пять изнасилований или десять случаев ограбления разными людьми, то каждый из этих случаев в отдельности – тоже единичный. Но означает ли это, что не надо бороться с проблемой: запирать дверь в подъезд, ставить видеокамеру и т. п.? Никто и ничего, однако, в нашем случае не делает. Раскуроченный не то битами, не то травматическим оружием автобус, болельщики с порезанными от осколков стекла лицами – все это нормально?