Спартанцы Гитлера

В начале 1925 г. Гитлер предложил Грегору Штрассеру самостоятельное руководство партийными организациями Северной Германии. Благодаря огромной самоотдаче Штрассера и его продуманной ставке на рабочих в промышленно развитой части Германии, НСДАП делала несомненные успехи: с 1925 до 1928 гг. число членов партии увеличилось во много раз. Одним из самых важных факторов успеха нацистов среди рабочих было то, что, несмотря на относительную экономическую стабилизацию, настроения рабочих вследствие французской оккупации Рура склонялись в благоприятном для национализма направлении, а социалистическая революционная программа Штрассера была весьма уместной в рабочей среде. В 1925 г. был создан даже «комитет северо-западных гау НСДАП», активными членами которого стали братья Штрассеры, Карл Кауфман, Виктор Лютце, а также один из интеллектуальных вождей левых национал-социалистов Северо-запада Германии — 28-летний доктор филологии Иозеф Геббельс, бывший одним из партийных функционеров гау Северный Рейн. Геббельс нашел в Штрассере родственную душу: он и сам был таким же радикалом и революционером. В органе северных нацистских организаций «Национал-социалистические письма» Геббельс писал: «Мы — прежде всего социалисты и являемся врагами современной капиталистической экономической системы с ее эксплуатацией и подавлением экономически слабых, с несправедливостью распределения социального продукта. Мы решительно настроены разрушить эту систему при любых обстоятельствах»^{313}. По существу братья Штрассеры и Геббельс были весьма близки национал-большевистской части немецкой «консервативной революции»; оппортунизм и карьерные соображения побудили Геббельса пересмотреть свои политические позиции, а Штрассеры остались им верны до конца.

Столкновение с левыми в НСДАП по поводу предложенного социал-демократами референдума о конфискации имущества бывших владетельных князей произошло летом 1925 г.: верные Штрассеру организации поддержали референдум, а Гитлер высказался против участия в нем, полагая, что это льет воду на мельницу классового противостояния в обществе. В ответ на это на собрании северо-западного партактива Геббельс потребовал «исключить мелкого буржуа Адольфа Гитлера из партии»^{314}. Чтобы скрыть разногласия, Гитлер решил провести закрытое собрание; 14 февраля 1926 г. он собрал в Бамберге активистов партии, причем не пригласил на это собрание многих сторонников Штрассеров и Геббельса. На этом собрании Гитлер в блестящей пятичасовой речи смог склонить присутствующих к собственной точке зрения; он доказал необходимость отклонения социалистических элементов программы левых, а конфискацию княжеских имуществ отверг под неожиданным предлогом: во-первых, НСДАП, якобы, защищает право и собственность, а во-вторых, плебисцит не касается действительно нужной конфискации имуществ еврейских банковских и биржевых магнатов. Эмоционально насыщенная речь Гитлера выбила козыри из рук левых фрондеров. Грегор Штрассер пытался противостоять эмоциональной аргументации Гитлера, но поскольку сам обращался исключительно к рациональным мотивам, не имея привычки и склонности аргументировать эмоционально, его речь находилась в другой плоскости, чем речь Гитлера, и не достигла цели. Геббельс же, напротив, с этого момента стал безоговорочным союзником и преданным сторонником Гитлера. В итоге в знак примирения Штрассер вынужден был протянуть руку Гитлеру, левая программа северной организации была отвергнута без всякого обсуждения, а участие в референдуме отклонили. Бамбергское совещание стало важным этапом на пути формирования фюрерской партии. В сентябре 1926 г. — для контроля над Грегором Штрассером — Гитлер сделал его членом центрального руководства партии (ответственным за пропаганду, вместо Германа Эсера), а позже и главой ПО (политической организации партии) в противовес СА во главе с Эрнстом Ремом: Гитлер и здесь остался верен себе, столкнув в борьбе за влияние две инстанции. Немецкий историк В. Хорн констатировал, что «несущие признаки нацистской фюрерской идеологии, в частности, идентификация «идеи» и персоны вождя (принцип фюрерства), обозначилась уже в начальной стадии развития нацистского движения в 1920-е гг. и потом уже не изменялась, разве что в несущественных нюансах»^{315}. Кажущаяся ясность и четкость принципа фюрерства противоречила хаотичным организационным структурам и бесконечной борьбе компетенций внутри партии. Это противоречие вытекало из того, что Гитлер не хотел быть высшим партийным функционером, но средоточием симпатий и надежд партийцев, символом партии.