Спасая жизни. Дневник военного хирурга

Сокровища культуры греческой и римской перешли по естественному праву к ближайшим наследникам, т. е. к народам Западной Европы, тогда как славянский мир настигла особая судьба. Принявши христианство из рук Византии и вступив с нею в более тесные отношения, славянство усвоило себе более или менее и характер ее культуры. И только позднее уже оно примкнуло к западноевропейской культуре. Историческая необходимость принудила нас пройти длинный путь культурных позаимствований и подражания, и этот период нашего развития пройден тихо и медленно. Исподволь и нескоро усвоили мы начала культуры в такой мере, чтоб стать самостоятельными в области науки, литературы и искусства.

Разнообразие языков составляет одно из главнейших препятствий для сближения между собой представителей науки. Потребность принятия одного международного языка чувствуется всеми, и особенно проявляется она во время периодических съездов ученых. Естественно предположить, что дальнейшее развитие ученых съездов и судьба их, а также поступательное развитие наук вообще стоит в прямой зависимости от вопроса об одном международном языке. Необычайно быстрое развитие наук в наше время требует настоятельно совместной и постоянной умственной работы всех образованных народов. Истина одна; пути же, ведущие к ее открытию, разнообразны и не могут не быть различными, потому что они отражают на себе гений каждого народа, его характер, полет воображения, напряженность умственного труда – одним словом, печать национальности. Единство цели, к которой стремятся ученые всего мира, предполагает возможность единения их при посредстве одного международного языка. Необходимость единения при помощи одного общего языка давно ощущалась народами Западной Европы. Таким образом католическая церковь приняла латинский язык как обязательный для всех христиан-католиков. С другой стороны, известно, что латинский язык был единственным литературным и научным языком для всех западных народов в средние века. Но попытка сделать международным языком один из языков мертвых была попыткой тщетной и неосуществимой. Только один из новых современных языков мог бы стать языком международным. И эта мысль созрела давно в мозгах образованных народов, и только национальное самолюбие, политические недоразумения и некоторые другие препятствия мешали до сих пор осуществлению этого вполне разумного требования. Если неудобства от отсутствия одного международного языка чувствовались в Париже, Лондоне, Копенгагене, Вашингтоне, Берлине и Риме, они будут чувствоваться еще сильнее здесь, в Москве, так как наш язык, несмотря на то что он один из богатейших индоевропейских языков и имеет уже свою обширную литературу, до сих пор, к сожалению, почти не известен в Европе. Какой же язык должен стать языком международным среди ученых? Решение этого вопроса a priori невозможно, так как нет такого ареопага, решение которого было бы принято без противодействия со стороны того или другого образованного народа. Нам кажется, что право окончательного решения вопроса могло бы принадлежать только общему собранию международного съезда. Избрав по одному или по два представителя от каждой народности, мы могли бы образовать род международного ареопага, которому можно было бы представить предварительную разработку вопроса. И если бы это предварительное решение было принято в одном из общих собраний настоящего международного съезда, оно стало бы обязательным для всех съездов ученых в будущем.

Если бы наше предложение встретило сочувствие настоящего собрания, не признаете ли возможным, дорогие собратья, приступить к выбору своих представителей по окончании настоящего заседания?