Спасалочки (СИ)

От стыда за своего старика и частично за себя я не знала, куда деваться. Даже герленовская пудра не скрывала красноты моих щёк — косметика на них плавилась, как пластилин на полуденном солнце. В павильонах Национального выставочного центра Абу-Даби было не жарко — как и принято в тех широтах, вездесущие кондиционеры работали на всю в любое время года, но от стыда я горела изнутри. Стыд сочился из меня крупными капельками пота, и ближе к вечеру первого дня я чувствовала, как хлюпало везде — в подмышках, в промежности и даже за ушами. Я устала стыдиться. И даже обрадовалась, что не удалось пересечься с Олегом с глазу на глаз — не хватало ещё, чтобы он меня в таком виде… Хотя, в каких только видах он меня уже не встречал. Но мечтала я тогда лишь об одном — поскорее добраться до своего джуниор сюита (папаша поскупился взять мне двухкомнатный, зато не поскупился на прямой вид на залив), скинуть тесные лодочки, из которых мои распухшие от жара и постоянной ходьбы на каблуках ноги расползались, как тесто из кастрюли, избавиться от одежды и залечь в холодный джакузи…

Моим планам не суждено было сбыться — едва рабочий день заклонился к закату, отец чуть ли не силой потащил меня прочь, пояснив уже в машине:

— У тебя полчаса на то, чтобы привести себя в порядок. И оденься по… Как ты умеешь.

— Как шлюха?

— Как знаешь. Но я слыхал, племяннику шейха Халифы нравятся шлюхи.

В это сложно поверить, но отец всё-таки выторговал нам ужин в компании монаршей особы. И пофиг, что в Эмиратах этих шейхов — как козлов нерезаных, и у каждого из них счёт отпрыскам идёт на десятки — что уж говорить о каких-то там племянниках… Мой отец был на крючке. А я — в западне.

Для ужина я специально не стала сильно краситься — по-быстрому сняв дневной макияж простой мицелляркой, лишь подравняла тон, подвела брови, ресницы и немного губы — матовой телесной помадой. Европейский стиль. Стиль, который арабам не по душе. Вместо золота надела бижу от Пандоры, а в качестве наряда выбрала короткое платье максимально скучного кроя — бледно-зелёное, хлопковое, на бретельках, с юбкой, расклешённой от талии. Никаких цепей и драгоценных камней. Никаких шелков и жемчугов. По моим подсчётам, араб должен был бежать в ужасе, едва меня завидев. Контрольным штрихом в моём обмундировании стали закрытые туфли на устойчивом каблуке и неприлично громадная молодёжная сумка от Десигуаль. Под конец сборов я даже засомневалась, что меня в таком виде пустят в ресторан…

Едва мы подъехали к отелю, я пожалела, что так беспечно отнеслась к собственному внешнему виду — ведь ужинать предстояло в Эмирейтс Палас… В вип-кабинке ресторана Ле Вендом нас уже ждали. Вечер был испорчен.

Араб рассыпался в тёплых приветствиях, ярко блеснул фальшивыми зубами, широким кругозором (сказались годы учёбы в Великобритании) и белоснежной кандурой индивидуального пошива, но вскоре, получив некий телефонный звонок, поспешил извиниться и покинул нас, наказав официанту выписать весь наш счёт на его имя. Я почти ликовала, а отец от досады места себе не находил — мы доедали молча, при этом он не уставал бросать в мою сторону злые взгляды, а я не уставала косить свои совсем в другую… Ведь на противоположной стороне зала, в такой же вип-кабинке ужинала чета Долматовых-Стельмахов. Я косилась на Олега, он косился на меня, а его жена и мой отец упорно делали вид, что не замечали этой игры в гляделки… Тем вечером мне пришлось довольствоваться взглядами — не так мало, если учесть, как долго мы не виделись, но хотелось большего… А ночью на свой мобильник я получила очередное сообщение с неопределённого номера: "Хочу ещё раз тебя увидеть". Для меня это прозвучало как "Хочу увидеть тебя в последний раз". Я бы ничего не ответила, даже если б могла.

Следующий день выставки прошёл ничуть не лучше предыдущего — и хотя, наученная собственным горьким опытом, в этот раз я предпочла облачиться в туфли на плоском ходу и лёгенький брючный костюм, уютнее не становилось. Отец всё так же продолжал позорить себя и нас, я всё так же шаталась неприкаянная от павильона к павильону, стараясь ненароком не пересечься с Олегом… Когда очень стараешься, в итоге всё выходит наоборот.

— Хотел бы провести этот вечер с тобой, но, к сожалению, вынужден ехать с женой в Дубай. — Схватив за руку посреди коридора, он затащил меня в служебное помещение — умыкнул у всех на виду.

— Не оправдывайся… — Я нехотя увильнула от его губ.

— И не думал. — Увильнуть снова уже не получилось. — Знаю — оправдания мне нет. Мы встретимся… в другой раз. С праздником!

Я и сло́ва вставить не успела — он вылетел из каморки, оставив меня одну, зажимающую во вспотевшей ладони крохотную картонную коробочку. В ней оказалось кольцо… Как странно. Старомодное золотое колечко девятьсот восемьдесят пятой пробы с рубином идеально моего размера. В суматохе дней на чужбине я уже и позабыла, что этот день считается праздником — о его существовании арабы и не слышали…