Спасать или спасаться? Как избавитьcя от желания постоянно опекать других и начать думать о себе

Мы реагируем на гнев – как наш, так и чужой. Это провоцирующая эмоция. Она может быть заразительной. И у многих из нас гнева слишком много – есть на что реагировать. У нас много гнева, который сопровождает скорбь. У нас есть гнев, который рождается на «прокурорской» стадии спасения. Многие из нас застревают в этом углу треугольника. У нас бывают неразумные вспышки гнева, которые могут быть вызваны реактивным, катастрофическим мышлением: всеми этими «следовало бы», «ужасно», «никогда» и «всегда». У нас есть оправданный гнев – все те безумные чувства, которые человек ощущает, если кто-то причинил ему то-то и то-то. У нас есть гнев, который скрывает обиду и страх. Чувства печали и страха преобразуются в гнев, а у многих из нас так много обиды и страха. У нас есть гнев, порожденный чувством вины. Вина – как заслуженная, так и незаслуженная – легко преобразуется в гнев (5).

У созависимых всего этого в изобилии. Хотите – верьте, хотите – нет, так же обстоят дела и у алкоголиков. Они просто лучше умеют превращать все это в гнев.

А еще у нас есть гнев реактивный. Мы гневаемся потому, что гневается другой. Тогда другой гневается еще сильнее, а потом мы гневаемся еще сильнее, поскольку он гневается еще сильнее. Вскоре уже все разгневаны, и никто не знает почему. Но мы сходим с ума от гнева – и чувствуем себя из-за этого виноватыми.

Иногда мы предпочитаем сохранять свой гнев. Он помогает нам чувствовать себя менее уязвимыми и более могущественными. Это действует как защитный экран. Если мы гневаемся, то не ощущаем обиду или страх, по крайней мере, ощущаем их не так явно.

Как ни печально, многим из нас некуда податься со всем этим гневом. Мы глотаем его, прикусываем язык, расправляем плечи, заталкиваем его внутрь, позволяем ему греметь у нас в голове, бежим от него, лечим его лекарствами или задабриваем его печеньем. Мы обвиняем себя, превращаем гнев в депрессию, укладываем себя в постель, надеемся умереть и заболеваем из-за гнева. Наконец, мы просим Бога простить нас за то, что мы такие ужасные люди – люди, впадающие в гнев.

У многих из нас возникает реальная проблема с гневом, особенно если мы живем в семейной системе, в которой принято правило: «Не чувствуй! Особенно не чувствуй гнева». Алкоголик наверняка не желает слышать, как мы разгневаны. Вероятно, он считает, что наш гнев неразумен, и когда мы о своем гневе заговариваем, это его беспокоит. Наш гнев может вызывать в алкоголике чувство вины. Алкоголик может даже набрасываться на нас в гневе – только для того, чтобы мы продолжали оставаться виноватыми и подавленными.

Мы имеем полное право гневаться. Мы имеем полное право чувствовать, насколько силен наш гнев.

Мы часто не можем или не хотим рассказать родителям, что мы чувствуем. Они могут злиться на нас за то, что мы водим дружбу с человеком, у которого есть проблемы с алкоголем или другими наркотиками. А порой наши родители видят только приятные стороны алкоголика и наркомана и думают, что мы ведем себя неразумно и не ценим того, что у нас есть. Нашим друзьям могут надоесть наши жалобы. Некоторым из нас становится так стыдно, что мы не считаем себя вправе рассказать священнику о том, какой гнев нас обуревает. Священник просто назовет нас грешниками, а нам только этого и не хватало для полного счастья. Мы все это уже сами не раз себе сказали. Многим из нас и в голову не придет обратиться к Высшей силе и рассказать ей, насколько мы гневаемся.

Так что же мы делаем со всем этим подпирающим крышку паром? То же, что мы делаем почти со всем, что связано с нами: подавляем и чувствуем себя из-за него виноватыми. Подавленный гнев, как и любые другие подавленные эмоции, создает проблемы. Иногда наш гнев может просачиваться наружу неприемлемыми способами. Мы кричим на человека, совершенно не намереваясь кричать на него. Мы морщимся, поджимаем губы и отпугиваем людей. Мы бьем посуду, несмотря на то, что не можем себе позволить ничего бить или ломать, поскольку мы и так уже слишком многое потеряли.

В другие моменты наш гнев может проявляться в ином обличье. Мы можем обнаружить, что не хотим, не можем или отказываемся наслаждаться сексом (6). Мы можем обнаружить, что вообще неспособны ничем наслаждаться. Тем самым мы добавляем еще немного ненависти к громоздкой куче вопросов «Что же с нами не так?» и продолжаем идти путем враждебности. Когда нас спрашивают, что случилось, мы стискиваем челюсти и говорим: «Ничего. Все в порядке, спасибо». Мы даже идем на мелкие или крупные подлости, стараясь поквитаться с теми, на кого гневаемся.

Если подавлять гнев достаточно долго, он в конечном счете не просто просачивается на поверхность. Неприятные чувства подобны сорнякам. Они не уходят, когда мы их игнорируем; они разрастаются и захватывают все вокруг.