Спасатели и гробовщики Владимира Путина

Тоже «особо любимый» вами Окуджава явился сперва как бард, и такие его песни как «Последний троллейбус», «Надежды маленький оркестрик», «Виноградная косточка» нравятся мне до сих пор. Но я писал о его прозе и при этом защищал русскую историю и русский язык, с чем у знаменитого автора было не все благополучно. Ну, в самом деле, например: «Сослуживцы чинили ему всяческие куры». Это ж анекдот! Забытое выражение «стоить куры» означает совсем не то, что думал Булат. И таких анекдотов у него вороха! «Он ритмично недоумевал», «Петербурга и след простыл», «Как многозначительно расположились ей ключицы», «В доме происходит озноб», «За окном брезжили сумерки» и т. п.

Позже Окуджава признался в газете «Подмосковье», как он с радостью, с наслаждением 4 октября 1993 года смотрел по телевидению расстрел танками Дома Советов. Даже по ельцинским данным тогда погибло около двухсот сограждан Окуджавы, и он, поэт, наслаждался их смертью. И объяснил свой восторг: «Я не любил этих людей». И этого ему достаточно, чтобы желать смерти этих людей и радоваться ей! А трогательный «оркестрик» и милая «виноградная косточка» ничуть этому не помешали… А вам, М.П., и это по барабану? Или вы не знали?..

Ну, а как было не написать о беспардонном вранье Солженицына, о том, например, что он на многое имеет право, ибо «всю войну, не уходя с передовой, командовал батареей»? Но, во-первых, «вся» его война началась только в мае 1943-го, т. е. он попал на фронт почти на два года позже, чем многие; а «батарея» его, во-вторых, была без единой пушки, одни приборы да циркули — батарея звуковой разведки; а его «передовая», в-третьих, была такой, что к нему из Ростова приехала жене, и днем она переписывала его бессмертные поэмы, до сих пор не изданные, а вечером они читали вслух «Жизнь Матвея Кожемякина».

Как было промолчать о человеке, который говорил, что никакой беды, если бы Гитлер победил: стали бы елку справлять не на Новый год, а на Рождество, — только и делов?! О человеке, который мечтал об американской атомной бомбе на «головы надзирателей», словно не зная, что, как показал опыт Хиросимы и Нагасаки, эти бомбы не отличают цветоводов от надзирателей, им все одно. А надзиратели — обычные советские люди при исполнении служебных обязанностей. Призовут тебя в армию, пошлют служить надзирателем, и будешь служить, как служил Сергей Довлатов.

* * *

И вам мало современников, вы вешаете на меня еще и классиков: «Интересно, какой бифштекс Вы отбили бы из Тютчева, женатого на иностранке?..».

Полковник, что с вами? Журналист «ЛГ» спросил, как относилось ваше начальство к тому, что ваша жена дворянского происхождения, вы ответили, что никак. А я тут причем? Но вы из этого извлекаете очередной бифштекс. Ну, и ешьте его, прихлебывая любимое виски. А я сообщу вам новость: русские писатели, женившиеся на иностранках, от Ломоносова до Есенина, даже до того же Евтушенко, могут составить дружную шеренгу. Последний из названных побывал чуть не в ста странах и дважды был неудачно женат на иностранках, но мои претензии к нему совсем в другом. Да я и сам когда-то едва не женился на мадьярке. У меня и стихи о ней есть в виде разговора на границе с таможенником:

…Если надо пошлину — плачу!
Я, приятель, чту твои законы.
Что ты ищешь — золото? парчу?
Героин? Старинные иконы?

Да, одну икону я везу.

Ее цену знать вам невозможно.
Не ищи ни сверху, ни внизу —
В сердце она спрятана надежно.

Я считал, молитва — звук пустой.

Но молюсь на ту икону жарко!
Это не какой-нибудь святой,
А одна прекрасная мадьярка…

Ну, и так далее.

А вы все не можете отлипнуть, вас ужасно интересует, какой бифштекс я отбил бы еще — с ума сойти! — и из Чаадаева, Тургенева, еще кого-то. Полковник, отвяжитесь со своей ресторанной образностью. Не за такую ли назойливость вас в свое время, как пишете, вышвырнули из Англии. Если так, то, право, поделом…

Но вот вопросы поважней. Вы пишете, что, отрицая ваше заявление о том, будто роман «Доктор Живаго» был у нас запрещен, я забыл добавить, что «сталинская Конституция — лучшая в мире». Какая связь?

И тут же: «Я соглашусь (что лучшая), прекрасно зная, что это блеф». Вот так согласился! Что с вами, сударь? Правая рука отбрасывает то, что сделала левая.

«На практике Конституция большевиков — это революционная целесообразность». Правильно. А как иначе? Была революция, ее целесообразно с интересами народа надо защищать, как сейчас защищают контрреволюцию сообразно с интересами буржуазии, богачей, кровососов-олигархов. Таков закон жизни.