Спасенная красота. Рассказы о реставрации памятников искусства

Весьма достоверны детали живописного произведения. Посмотрите, как сидят, стоят, движутся изображенные им персонажи. Потребовалось провести всего несколько штрихов, залить поверхность розовой краской и лающая собака в клейме «Спасение Агрикова сына» получилась точь-в-точь древней прародительницей огромной стаи сторожей, бегающих по улицам сегодняшней Новинки. Мелочь, — скажет читатель. Согласен. Но из таких мелочей складывается отношение к любимому делу. Научившись ценить мелочи, художники древней Карелии достигли в своем искусстве высот обобщения.

* * *

Длинная северная зима 1967 года превысила все полномочия и сроки. Приближалась середина мая, а лед на озерах и не думал таять, снег лежал тяжелыми сугробами не только в лесу, но и на открытых солнечных местах. Начало навигации задерживалось до неопределенного времени и грозило сорвать наши планы по вывозу икон из Ильинского погоста, что на Водлозере под Пудожем. Грунтовая дорога на Куганаволок действовала, но нечего было и думать перейти по слегка подтаявшему озеру на маленький островок, где расположен монастырь. На помощь пришла авиация. Морозным весенним утром поднялись мы в воздух. Поплыли за окнами грузового вертолета пейзажи заснеженного края лесов и озер. Странной выглядела с воздуха местность, исхоженная и изъезженная сотни раз. Огромные просторы растворили, сделали маленькими лесные массивы, в которых мы так часто плутали. Земля была похожа на огромный макет, создатель которого учел малейшие детали оригинала.

Вертолет подлетел к Кижам. Вот он заложил вираж, чуть опустился и на мгновение завис над Преображенской церковью. Остров виден как на ладони. Зрелище в высшей мере необычайное. И тут я вспомнил, что уже наблюдал однажды северную архитектуру, запечатленную с высоты. Автор миниатюрной иконы XVII века изобразил Антония Дымского. На переднем плане маленькая фигурка подвижника, а рядом — точно нарисован с натуры вид деревянного монастыря сверху. С удивительной скрупулезностью выписаны бревна, в которых отмечены даже соединительные швы. Видна каждая доска на въездных воротах, внимательный зритель может сосчитать колокола на звоннице, а специалист различит разнообразные способы крепления бревен, сложные приемы их вязки. Древний живописец был лишен возможности подняться на доступную лишь воздушным кораблям высоту. Поэтому верхняя проекция северной обители на иконе «Антоний Дымский», исполненная с точным знанием живописных основ, свидетельствует о природном даре древних мастеров, умевших обобщать и анализировать самые разнообразные художественные явления.

* * *

Белые ночи превращают озерный край в сказочное царство. Даже оживленный Петрозаводск по окончании дня окутывает неземное спокойствие, и тишина царствует на его пустых площадях и уснувших улицах. Можно гулять по большому городу часами, не чувствуя усталости, не ощущая хода времени. Словно исчез асфальт, растворились в белом мареве дома, остались одни деревья и огромное озеро, слившееся с небом и поглотившее город. В такие ночи мне кажется, что ритм жизни остановлен и заставить вращаться пружину человеческого бытия невозможно.

Когда я в первый раз встретил белые ночи на Онежском озере, мне показалась удивительно знакомой расцветка феерического пейзажа. Неестественно розовая окраска неба, отражающаяся в темно-синей воде, и молочные полосы тумана напоминали уже виденную однажды цветовую гармонию. Я перебирал в памяти различные места, где мне довелось побывать до встречи с Карелией, но ничего похожего не приходило на ум. Только через полгода, продолжая реставрационные работы в Петрозаводске, я смог ответить на вопрос, возникший во время ночного путешествия по Онеге. Палитра иконы «Деисусный чин» из села Есино Медвежьегорского района оживила перед глазами красоту белых ночей. Художник создал произведение, настолько отличающееся от всех вновь открытых икон, что его до сих пор затрудняются отнести к какой-либо из известных мастерских. Звонкая, смелая живопись есинского памятника родилась среди северной природы. Она принадлежит художнику, который своим искусством служил людям, любил жизнь и завещал эту любовь потомкам.