Спасенное сердце

— Лила... — сказал я раздраженно. — Что эти ублюдки сделали с тобой? Как, черт побери, они сделали тебя Окаянной? Потому что тяжело принять все это самоуничижительное дерьмо.

Лила уставилась на траву и сказала:

— У меня была семья... много лет назад...

Мои брови взлетели вверх.

— Да?

Она кивнула, но больше ничего не сказала:

— Тогда расскажи мне, — подтолкнул я, и обеспокоенный взгляд Лилы встретился с моим.

Опустив плечи, она сказала, но ее едва было слышно:

— Все случилось, когда мне было шесть...

 

9 глава

Восемнадцать лет назад

Община ордена

Неизвестное местоположение

Лила

— Ребенок, иди поиграй с Микой в дальней комнате. Мне нужно кое-что обсудить с братом Лукой.

Я кивнула, беспрекословно повинуясь отцу, и прошмыгнула в коридор, теребя длинную голубую юбку по дороге. На улице было жарко, но поскольку я была ребенком, я носила голубое длинное платье, обозначающее чистоту и скромность женщины. Я любила свои платья. Чувствовала себя в них красивой.

Напевая приятную мелодию про себя, я отвлеклась. Как только я собиралась пройти уборную слева, дверь отворилась. Я мгновенно перестала напевать, мгновенно перестала теребить юбку платья и опустила голову в покорном послушании.

Я услышала знакомый глухой звук шагов по деревянному полу и, держа глаза опущенными, увидела, как черные потертые ботинки остановились передо мной. Я в панике выдохнула, и мои руки начали дрожать. Я ощущала, как сердце дико билось в груди, и прикусила язык. Пророк Давид проповедовал, что девушка не должна проявлять радости, она должна быть сдержана от греховного поведения, чтобы все время показывать дисциплинированность от всех удовольствий. Я сразу поняла, что подвела Пророка тем, что танцевала, напевала и наслаждалась днем. Но хуже всего, меня поймали.

Заметив поднятую руку краем глаза, я приготовилась к удару, которые часто следовали. Но этого не произошло. Вместо этого рука нежно сняла с моей головы белый чепец, освободила мои светлые локоны и провела по длинным волосам, лаская меня. Затем палец с грубой кожей провел по моим губам.

— Рапунцель, Рапунцель, Рапунцель, — певуче проговорил глубокий голос, пока рука неоднократно погладила меня по волосам, лицу снова и снова, и снова. — Такая красивая и такая юная. — Глубокий голос был напряженным, звуча почти... болезненно?

Конечно же, я мгновенно узнала голос брата Луки. Он был одним из старейшин Ордена. Одним из самых доверенных последователей пророка Давида. Он возглавлял общину, в которой мы проживали.

Позже мой отец начал работать с братом Лукой, что казалось мне большим успехом. Мой отец был писателем и художником, одним из самых восхитительных рассказчиков, и сейчас он помогал пророку Давиду записывать его откровения Господа, чтобы все люди Пророка могли читать их и следовать за ним. Вместе мой отец и пророк Давид написали книгу, посвященную святому делу Ордена, нашу собственную Библию, которая содержала окончательное, неискаженное и безошибочное слово Божье.

Было настоящей честью записывать наиболее святые слова Господа. Мой отец настоял, раз эта честь была дарована ему, все его сыновья и дочери должны быть живым примером для всех людей в общине. Мы были идеальными последователи пророка Давида. Поэтому мы никогда не должны были пойти по нечистому или греховному пути.

Каждый день я стремилась быть дочерью, которой мой отец гордился бы.

Брат Лука убрал пальцы от моих волос и внезапно присел передо мной на корточки. Теми же самыми пальцами он медленно провел по моей щеке и остановился под подбородком. На краткое мгновение мой взгляд встретился с его, который пылал чем-то, что я не могла расшифровать. Я немедленно опустила глаза. Брат Лука созерцал меня, как мой брат Пётр смотрел на шоколадные угощения.

— Подними свои хорошенькие голубые глазки, моя маленькая Рапунцель.

Брат Лука все равно называл меня «маленькая Рапунцель». Я понятия не имела, кем или чем была Рапунцель, но каждый раз, когда он говорил это, казалось, это его возбуждало. Его голос понижался на тон, и он начинал тяжело дышать. С братом Лукой я чувствовала себя очень-очень тревожно. Мой желудок всегда сжимался, когда он находился рядом, но предполагала, это потому что он был таким особенным человеком. В моих глазах Господь признавал его Апостолом.

— Делай, как я говорю, моя маленькая Рапунцель. Подними головку, чтобы я смог рассмотреть твое красивое личико, эти сверкающие глазки.

Я не была уверена, была ли это проверка, поэтому держала голову опущенной, демонстрируя свою кротость, как должна каждая девочка по отношению к старейшине Ордена.

Брат Лука наклонился, и я ощущала, как его горячее дыхание омыло мои волосы. Задержав собственное дыхание, я медленно подняла голову. Длинная борода брата Луки щекотала мою щеку, когда он улыбался. Его улыбка была такой широкой, что я могла видеть все его зубы. Затем он вздохнул.

— Ах, вот и она. Такая молоденькая красавица с золотистыми волосами. — Он наклонил голову набок. — Расскажи мне, дитя, сколько тебе лет?

— Ш-шесть, сэр. Мне шесть.