Спаси ее

– Сбавьте тон, мсье. Я сказал вам правду. Ваша дочь… э-э-э… Оливия? Она меня не интересовала, она мне казалась не от мира сего.

Голос Алексиса задрожал:

– Я еще раз задаю тебе вопрос: что произошло на Черном озере?

– Говорю же, ничего. Совершенно ничего. И все из-за того, что ваша дочь слетела с катушек – она, похоже, вообразила, что между нами роман. Она приехала со своей детской игрушкой, это было трогательно, мне понравилось болтать с ней, но… Я не собирался всю ночь играть в куклы! Оливии это пришлось не по вкусу. Она не оставляла меня в покое, поэтому в конце концов на обратном пути мне пришлось… – Орельен искал подходящее слово, – послать ее куда подальше. Я хотел только одного – спокойно вернуться с моей новой подружкой.

– Что значит «послать куда подальше»? Что ты ей такого сделал, если она написала на стене, что ты подонок?

Орельен со вздохом провел рукой по волосам:

– На следующее утро мы проснулись последними и покинули овчарню. Мы целый день провели на Черном озере, разделившись на небольшие группы по интересам. Когда начало темнеть, мы все решили уйти оттуда. Некоторые, например ваша дочь, проживали в молодежном хостеле, и накануне они долго шли пешком до овчарни. Они первыми отправились в обратный путь, который занимал два-три часа. Другие, как я, оставили машины у дороги, что спускается вниз в Сент-Альбан.

Парень прервал свой рассказ, взгляд его был затуманен.

– А что же Оливия? – настаивал Алексис.

– Она не ушла с теми, кто жил в хостеле. Она не давала нам остаться наедине с моей девушкой. Это было ужасно – она все время шла за нами на некотором отдалении. Тогда я вернулся назад и разозлился. Признаю, я, наверное, наговорил ей малоприятных вещей. Я хотел, чтобы она перестала строить иллюзии относительно меня…

Алексис молча смотрел на Орельена.

– Вот и все. Я сказал ей, чтобы она возвратилась к овчарне, а затем пошла по другой тропе, которая спускается к дороге. Что там она легко остановит машину, и та довезет ее до Сент-Альбана.

Алексис сжал кулаки:

– Ты хоть представляешь, что говоришь? Восемнадцатилетняя девчонка впервые оказалась в этих горах, а ты бросил ее одну. Знаешь что? Она не стала ловить машину – она села в автобус, который упал в пропасть.

Орельен побледнел.

– Слышал об этом ДТП? Оно наделало много шума в регионе. Так что, – продолжил твердым голосом Алексис, – я считаю тебя виновным в смерти моей дочери.

Молодой человек невольно попятился:

– Ну все, хватит. Оставьте уже меня в покое.

Алексис сделал шаг к нему, приготовившись схватить за воротник.

– Убирайтесь отсюда!

Алексис испустил сдавленный крик, получив удар в желудок. Согнувшись пополам от боли, он смог схватить парня за ноги, и они оба повалились на пол. У них не было привычки драться, но Орельен был спортивным, а силы Алексиса удесятеряла ярость. Сцепившись, они рычали, как звери. Алексис нанес парню удар в лицо и получил в ответ прямой в нос; потекла кровь.

С бешено колотящимся сердцем Алексис попытался обездвижить парня, каким-то чудом подмяв его под себя, но тот безо всякой жалости саданул ему в подбородок. Алексис ударился затылком об пол, и зрение помутилось. Парень воспользовался этим, пнул его ногой, после чего бросился к лифту.

Алексис остался лежать на спине.

Сработал датчик движения, и стоянку окутала темнота.

С трудом поднимаясь на ноги, Алексис обнаружил какой-то предмет на полу. Он подобрал его и нетвердой походкой вышел из паркинга. Направляясь к своей машине, он рассмотрел находку в сумеречном свете – это был бейдж Орельена Вассера.

Глава тридцать девятая

В ванной комнате Сабина открыла кран с горячей водой и, немного подождав, поднесла кусок ткани под струю. Затем, отжав ее, сложила под компресс и на тарелке поместила в тазик, где уже находились бинты, перекись водорода и лейкопластырь.

Обнаженный по пояс Алексис лежал в своей комнате. Она настояла на том, чтобы обработать раны именно там, а не на кухне. Ей не хотелось, чтобы ее сын Себастьен увидел гостя в таком состоянии. На подбородке Алексиса запеклась кровь, у него было несколько гематом и большая царапина на левой щеке.

Когда Сабина закончила, Алексис медленно поднялся с кровати. У него ломило ребра и сильно болели челюсти.

Он пошел в ванную, чтобы осмотреть свое лицо в зеркале.

– Вы были медсестрой в прошлой жизни? – спросил он, восхищаясь ее работой.

– В деревне все нужно уметь делать, – ответила она, скрестив руки на груди.

Алексис надел чистую рубашку, которую Сабина положила на край кровати.

– Ее носил мой отец. Не последний писк моды, конечно, но в ней вы привлечете меньше внимания, чем в своем разорванном и окровавленном поло. – Помолчав минуту, она продолжила: – Всякий раз, когда вы переступаете порог этого дома, на вас нет живого места. Может, скажете, что вы на самом деле ищете, помимо неприятностей?

Он вздохнул. Сабина была его единственной союзницей – к чему врать?

– Я хочу найти дочь, а парень, который задал мне трепку, кое-что знает о ней.

– Вы говорили, что она погибла в ДТП с автобусом, – рискнула сказать Сабина.