Спаси меня, пожалуйста!

Она вытерла слезы, поправила перед зеркалом волосы и заколола в них большой бант. А потом мама и Римма вынесли торт с одиннадцатью свечками. Папа погасил свет, и они все вместе дружно распевали: «Хэппи берздэй ту ю». Громче всех и ужасно фальшиво пел Семенов. Всем было весело, особенно когда папа предложил посоревноваться: кто сможет съесть все мандаринки со своего куска торта и при этом не измазаться в глазури. У Ангелины и Семенова носы были перепачканы в шоколаде. Римма хохотала, забыв про свою вечную серьезность. И никто не заметил, как мама потихоньку вышла из-за стола и пошла пить лекарство. А потом легла на кровать в своей комнате, ловя ртом воздух, как пойманная в сеть рыба.

Назавтра ей вызвали «Скорую». Ангелина ходила к маме в больницу и чувствовала себя ужасно виноватой за этот дурацкий день рождения, на который никто, кроме Семенова, не пришел, за свое непростительное веселье и измазанный в шоколаде нос, за то, что оказалась такой дурой и позвала к себе на праздник совершенно чужих людей, заставив всю семью сбиться с ног.

Именно тогда Римма первый раз сказала ей:

– Ты слишком наивна. Нельзя так безоговорочно верить людям и думать, что все они такие же, как ты. Они другие.

– Какие? – тихо спросила Ангелина.

Был поздний вечер, они лежали в своей спальне под одеялами. Римма только что впрыснула лекарство (у нее уже была астма), и по комнате витал сладковатый неприятный запах. Римма молчала, задумавшись, и Ангелина повторила свой вопрос громче:

– Какие?

– Злые, – жестко сказала Римма, – злые и равнодушные. Они не терпят слабости, когда кто-то отличается от них.

– А мы с Семеновым отличаемся?

Римма, близоруко сощурившись, посмотрела на сестру:

– Да. Отличаетесь. В лучшую сторону. Но они этого не понимают. Для них ведь хороший – это крутой, с дорогими шмотками, богатыми родителями. Подрастут, поймут, что это не так. А кто-то… – Римма сделала паузу, потом со вздохом закончила: – Кто-то так и не поймет. И это нормально.

Она говорила совсем по-взрослому, хотя ей только недавно исполнилось 18. Ангелина поверила ей. Но что она могла сделать – перестать быть доброй и наивной? Стать такой же, как девчонки из их класса – то есть человеком, способным положить камень в протянутую руку слепого? Это было невозможно, выше ее сил. И она решила, что будет стараться исправиться, но не сразу, а постепенно, тщательно работая над собой…

Исправиться у нее не получилось, хотя с того злополучного дня рождения прошло целых девять лет. Ангелина вышла из оцепенения и взглянула на экран телефона. Три часа ночи. Оксана на улице одна. И это она выгнала ее без всякой жалости, в одной тонкой джинсовке и шортиках, с больным животом! Ангелине вдруг стало так тошно и стыдно, что она аж зубами скрипнула. Она быстро вскочила с постели и принялась натягивать одежду. Выбежала в прихожую, сунула ноги в кроссовки и, юркнув за дверь, понеслась вниз по лестнице.

Двор был пуст. Ангелина вышла на улицу. Мимо нее проехала одинокая машина. Вдалеке кто-то пронзительно свистнул. Ежась на ночном ветру, она побрела вдоль дороги, вглядываясь в темноту и пытаясь отыскать Оксану, однако той и след простыл. «Странно, – подумала Ангелина, – куда она могла деться? Прошло от силы семь минут». На всякий случай она негромко позвала несколько раз:

– Оксана! Оксана!

Но ответа не последовало. Замерзнув окончательно, Ангелина вернулась домой. Она старалась успокоить себя – ну нет так нет. Значит, Оксане было куда идти, а не то она так и торчала бы в подъезде или во дворе. В конце концов, деньги-то Ангелина ей оставила наворованные, могла на них вызвать такси и поехать к той же подруге. Рассудив так, Ангелина разделась и залезла под одеяло.

Сон не шел. Ее охватило волнение. Надо было вчера все же идти в полицию! Вдруг Андрей действительно попал в беду, а никто его не ищет. Никому нет дела. Теперь из-за Оксаны упущено драгоценное время. Да и как все успеть – и плитку принять, и к Римме съездить, и заявление написать? Ангелина прикидывала и так, и сяк, пока все же не задремала уже на рассвете, когда спать оставалось не больше полутора часов.

Глава 12

Она не услышала будильник и проснулась от оглушительного звонка в дверь – приехала доставка. Отчаянно зевая, Ангелина мельком оглядела плитку и расписалась в накладной. В коридор вышел Файзали. Вдвоем с Ангелиной они открыли пару коробок. Плитка различалась по цвету, точнее, по его оттенку. «Сойдет», – решила Ангелина и велела Файзали положить более темный цвет под стол, там не будет так заметно. Затем она сфотографировала две плитки из одной партии и отправила фото Римме. Файзали и его напарник Мирза принялись за работу, а Ангелина с чувством выполненного долга поехала в отделение полиции, то самое, которое отыскала вчера неподалеку от дома Петрачева.