Спаси меня, пожалуйста!

Потом пришла воспитательница. Она была совсем не такая, как нянечка, красивая и молодая, с зелеными глазами и длинными каштановыми волосами, спускающимися ниже плеч. Она была похожа на куклу у Оксаны дома. Ее подарил очередной материн ухажер, перед тем как исчезнуть. Воспитательницу звали Ольга Павловна. Оксана и другие малыши не могли выговорить полностью имя отчество и называли ее Ога Пана. Оксане очень хотелось потрогать шикарные волосы Оги Паны.

Как-то та сидела и читала им сказку про репку, деда и все его семейство. Оксана потихоньку подошла сзади и взяла прядь блестящих каштановых волос в свою крошечную ладошку. Ога Пана недовольно дернула головой, продолжая читать:

– Бабка за дедку, дедка за репку…

Оксана волосы не выпустила, зажала покрепче, а другой рукой приготовилась взять еще прядь. И тут Ольга Павловна не выдержала. Вскочив, она бросила книжку, и та полетела на пол, раскрывшись на той странице, где лысый и красноносый дедка с помощью мышки вытащил наконец гигантскую репку.

– Чернушенко! Да что это такое! Что за замашки! – Она поправила волосы и строго посмотрела на Оксану. Та опустила голову и молчала. – Чтобы это было в последний раз, – приказала воспитательница и снова принялась за чтение.

Оксана тихонько сопела позади других. Ей было ужасно обидно – ведь она хотела проявить нежность к Ольге Павловне, она восхищалась ее красотой, а та не поняла этого. Вскоре, однако, ее обида прошла, уступив место неодолимому желанию еще раз прикоснуться к роскошным волосам воспитательницы. Оксана недолго думая протиснулась между детьми и снова взялась за каштановую прядь. На этот раз реакция Ольги Павловны была, как смерч: она вскочила словно ужаленная, схватила Оксану за руку и поволокла ее прочь от детей, в дальний угол комнаты.

– Вот! Стой тут! И думай о своем поведении.

Оксана рыдала, захлебываясь слезами и соплями. Ей не нравилось стоять в углу, когда другие дети весело играют, бегают, кричат, шумят. Ей казалось, что все смеются над ней. Она дождалась, пока один мальчик подбежит совсем близко, и толкнула его со всей силы. Тот упал и завопил.

Вечером Оксана стояла перед матерью, сжавшись в комок.

– Почему ты так себя ведешь? – кричала та. – Чего тебе не хватает? Воспитательница говорит, ты безобразничаешь, делаешь пакости, бьешь детей!

– А чего они смеются, – огрызнулась Оксана и получила по губам.

– Я тебе покажу, как матери грубить! – Второй шлепок пришелся по щеке. Оксана взвизгнула и зашлась ревом. Мать схватила ее и потащила в комнату. Бросила на кровать. – Вот! Сиди тут одна. Если тебя выгонят из сада, я тебя сдам в детский дом! Так что смотри у меня.

Оксана не помнила, как заснула. Вернее, она не заснула, а просто отключилась, обессилев от слез и страданий, непосильных для такого маленького человека. Утром ее снова повели в ненавистный сад. Снова была каша с червяками и огромная ложка, которой нянечка тыкала Оксане в рот со словами:

– А ну, лопай, бандитка малолетняя.

Никто не играл с ней. Дети, как только она подходила к кому-нибудь из них, тут же отворачивались и убегали к Ольге Павловне. Оксана стояла в углу, куда ее вчера поставили в наказание. Теперь она находилась тут по собственной воле и исподлобья глядела на воспитательницу. Какая она красивая. Красивая и гадкая. Как Лиса, обманувшая наивного зайчишку. Выманила из избушки и выгнала вон.

Ольга Павловна почувствовала ее взгляд. Обернулась раз, другой. Сделала вид, что ничего не замечает, нарочито рассмеялась, схватила за руки детишек, закружила с ними хоровод.

– Вот как нам весело! Кто хорошо себя ведет, те со мной будут в игру играть! В интересную игру.

Ребятишки, заинтригованные, уставили на нее блестящие глазенки.

– Ты, Ваня, иди сюда, в середину. А ты, Сонечка, стой тут, держи Васю за ручку. Не пускайте Ваню из круга. Все не пускайте. Возьмитесь за руки. А ну, дружно! – Голос у воспитательницы дрожал.

Оксана явственно слышала эту дрожь, преувеличенную звонкость. Видела, как Ольга Павловна нет-нет да и кинет на нее взгляд. Но она для себя уже все решила. В свои три года она четко уяснила, что значит предательство и несправедливость. Ольга Павловна оставила галдящих детей и подошла к Оксане. Вид у нее был смущенный и неловкий.

– Идем! Будешь с нами играть, так и быть.

Оксана помотала головой и попятилась.

– Нет? Что это значит? – изумилась Ольга Павловна. – Я тебя простила. Можешь выйти отсюда.

– Я не буду с вами играть, – тихо, но твердо проговорила Оксана. Секунду помолчала и прибавила: – Никогда.

Ольга Павловна открыла рот, но ничего не сказала. Оксана вдруг увидела, что никакая она не красавица: один глаз больше другого, нос уточкой, подбородок слишком маленький и будто скошен назад.

– Никогда, – повторила она и отвернулась к стене.