Спаси меня, пожалуйста!

– При чем здесь я? Ну балуется девочка, так у нас тут полрайона этим промышляет. Скажете, я во всем виноват?

– Ты. Думаешь, я не догадываюсь, почему ты еще здесь, а не на зоне? – В голосе физрука зазвучала открытая угроза. – Откопаю я твою «крышу». Найдется и на них управа.

– Ну-ну, попробуй. – Артем впервые за весь разговор перешел на «ты». Оксана даже через дверь по тону его различила, что он испуган.

– Попробую, – спокойно сказал Андрей Григорьевич. – А девчонку оставь в покое. Только подойди к ней еще!

– Ладно. Поглядим. Я тебя не трогал, ты сам пришел.

– Ты мне угрожаешь, что ли? – Учитель засмеялся. – Так вот тебе, чтобы убедился, как я тебя боюсь.

Послышался короткий глуховатый звук, сдавленный то ли вздох, то ли стон.

– Помни, что я сказал.

По ступенькам затопали шаги. Дверь открылась и едва не стукнула Оксану по лбу. Перед ней стоял Артем, все лицо его было в крови, светлая футболка тоже заляпана кровью, хлеставшей из разбитого носа.

– Тема! – только и вымолвила Оксана. – Господи!

– Убирайся вон, овца драная! Предательница! – Он с силой толкнул ее в грудь и скрылся в ванной. Она стояла под дверью, слушая, как льется вода, обуреваемая раскаянием, жалостью и страхом.

Наконец Артем вышел в коридор, бледный, но спокойный. Нос его заметно распух, уродуя тонкое, красивое лицо.

– Ты еще здесь? – он со злостью поглядел на Оксану.

– Очень больно? – Она нежно погладила его по щеке.

Он дернулся и отстранился:

– Послушай, киса моя. Это уже не смешно. Если твой препод не уймется, у меня будут большие проблемы.

– Какие проблемы, Тема? – Оксана прильнула к нему, доверчиво прижалась головой к груди. – Давай я не буду больше ездить к клиентам? Только и всего. И Петрачев отстанет от нас.

– Только и всего! – насмешливо передразнил Артем. – Ты хоть понимаешь, что говоришь? Дура! По-твоему, я могу все это остановить?

– А разве нет? – Оксана вскинула на него удивленные глаза.

– В том-то и дело, что нет.

Они по-прежнему продолжали стоять в коридоре, Артем с мокрым лицом, во влажной футболке. Первый раз в жизни Оксана увидела, что он растерян. Ей стало по-настоящему страшно.

– Темочка, давай уедем отсюда. Поступим работать в цирк. Номер свой сделаем. Я смогу, я хваткая, ты не сомневайся…

– Что ты несешь? Цыпа, даже не думай. – Он вдруг на секунду привлек ее к себе, потом резко оттолкнул. – Слушай, хватит сопли распускать. Все будет нормуль. Мне только нужно, чтобы ты сделала одну вещь.

– Какую? – Оксана преданно смотрела ему в глаза.

Он помолчал мгновение, затем произнес четко, дробя фразу на отдельные словосочетания:

– Завтра днем. Позвонишь ему. Скажешь, что нужно поговорить. Нужна его помощь. Назначишь встречу.

– Какую встречу? – У нее от страха свело желудок.

– Обыкновенную. В лесу, за новыми домами.

– Зачем? – Оксана отступила на шаг от Артема и уперлась спиной в стену.

– Тебе какое дело? – Он усмехнулся, нервно облизнул губы. – Просто позови его. И все.

– А если он не придет?

– Придет.

– Тема! – Оксана посмотрела на него с мольбой.

– Ничего не будет, цыпа, не переживай. Мне просто… нужно с ним потолковать. Иначе мы с тобой подставим серьезных людей.

– Каких людей? – жалобно пролепетала Оксана.

– Не важно. – Артем уже взял себя в руки, вид у него был прежний – спокойный, насмешливый. – Сделаешь? – Он глядел на нее испытующе.

– А ему… ничего не будет?

– Что ему сделается? Вон какой бугай. – Артем осторожно потрогал нос и поморщился.

– Ладно, – нехотя согласилась Оксана.

Назавтра к обеду она зашла к бабушке. Она не была у нее давно, недели две. Стыдно, конечно, но не до того ей было все это время.

– Ксюшенька, наконец-то! – Бабка стояла на пороге, опираясь о палку. Ее лицо, асимметричное после инсульта, сияло от радости. – Совсем забыла меня, не заходишь. Вот Вова, тот молодец, если бы не он, я б тут в грязи заросла и от голода померла бы.

Оксана быстро прошла на кухню. В раковине громоздилась гора грязной посуды, в холодильнике стояла одинокая кастрюля с борщом, сваренным Верой, да упаковка яиц. Оксана быстро перемыла посуду, разогрела борщ, сделала яичницу. Бабушка жадно хлебала из тарелки, с любопытством поглядывая на Оксану.

– Мать на тебя жалуется. Говорит, совсем ты от рук отбилась.

– Не ее дело, – отмахнулась Оксана. – Я уже взрослая. Сама решаю, что мне делать.

– Эх, Ксюша, это ты в меня такая оторва. – Бабка закончила есть, отодвинула тарелку и улыбнулась красными от свеклы губами.

– В тебя? – машинально переспросила Оксана.

Ей было тревожно и муторно. Надо звонить Андрею, назначать встречу. А вдруг он откажется, заподозрит неладное? Да и странно это все – никогда прежде она ему не звонила, хоть номер знала – он дал его ребятам, когда стал у них классным.