Спаси моего сына

– Юлиииич, кажется, царица нарезалась, – хихикаю я, отставляя опустошенный бокал.

– Нарезалась и ладно, – пожимает плечами подруга, ловко поправляя хрусталь, когда я водружаю его на край стола.

– Да ну… меня Руфи домой не пустит. И будет, между прочим, права! – вскидываю я вверх указательный палец.

– Ладно, – хихикает следом за мной Юлька. – Доставлю тебя домой в целости и сохранности.

Мы занимаемся тем, что обмываем мой скорый развод. Вроде бы повод тот ещё, но мне хочется набраться. Чем я и занимаюсь, стоит мне переступить порог квартиры подруги.

– Уже? Доставь, а? Мне послезавтра на работу, – тяну я, растирая лицо ладонями и пытаясь прийти в себя.

– Так это послезавтра, – резонно отвечает Юлька.

Впрочем, поступает как настоящий друг. Убирает стакан, кладёт в раковину. Поднимает меня из-за стола и ведёт в сторону прихожей.

– Ты меня только до квартиры проводи, ладно? – спрашиваю, надевая кроссовки.

– До постели провожу, Морозова, – заверяет подруга, и я ей полностью доверяю в этом вопросе.

Когда выходим из такси, которое остаётся ждать Юльку, я заметно трезвею. Зря, наверное, позволила себе лишнего. Хотя, имею ведь на это полное право.

– Если что не так было, прости, – шепчу подруге, стоит нам приблизиться к моему подъезду.

И не успевает она ответить, как ночную мглу разрезает голос Верниковского:

– Сонь… ну слава богу!

Перевожу взгляд на бывшего мужа, а у самой сердце начинает колотиться, как сумасшедшее. Напрочь не ждала этой встречи, да и не хотела её вовсе.

– Ты что здесь делаешь? – выдыхаю я, глядя на Даню.

– Звонил тебе не раз. Ты трубку не брала, вот я и приехал.

Вроде бы разумное объяснение, вот только оно совсем не соотносится с тем, во что мы попали по вине Верниковского.

Я могу вообще не подходить к телефону, когда он звонит. Могу пропасть со всех радаров. Улететь на Юпитер, отправиться в кругосветку. Я могу всё! И это совсем не повод приезжать ко мне домой.

– Подняться с тобой? – уточняет Юля, хмуря брови.

– Не надо. Справлюсь, – устало отвечаю подруге. – Поезжай домой.

Она смотрит на меня с сомнением, но всё же кивает и идёт к такси. Я же остаюсь с бывшим мужем наедине.

Мы стоим друг напротив друга. Взгляд Верниковского прожигает насквозь. Мой – опущен вниз, как будто нет ничего важнее, чем рассмотреть узор из трещинок на асфальте.

– Я могу не брать трубку сколько угодно. Это не повод бросать всё и ехать ко мне, – говорю приглушённо и иду к двери в подъезд.

Даня оказывается рядом во мгновение ока, хотя, сейчас это последнее, чего хочу. Наше общение, пусть и такое вынужденное, ещё слишком остро отзывается в душе болезненными отголосками. Не знаю, чувствует ли то же самое Верниковский, но я – ощущаю только то, что приносит страдания.

– Просто Марк… – начинает Даня и тут же осекается.

Всего два слова, а они режут меня без ножа. Вроде уже должна была заверить себя, что муж не просто не со мной, но существует в другой реальности, да не могу.

– Что Марк? – уточняю глухо, открывая дверь в подъезд.

– Он сказал, что мне к тебе нужно ехать…

Вот зачем он так? Зачем мне подобное говорит? Почему просто не отмахнулся от слов сына, если всё же поверить в то, что это не фантазии Верниковского? Почему не сказал, что у меня теперь другая жизнь?

Ах, да. Он же меня вернуть собирается… как же я забыла?

– Он тебя во сне видит, Сонь… – говорит Даня, входя за мной следом в нутро подъезда. – Но это ладно… ты же в порядке?

Я оборачиваюсь к бывшему мужу так резко, что хрустят шейные позвонки. Смотрю на Верниковского, а самой кричать хочется до боли в лёгких.

Он вправду спрашивает в порядке ли я? Да я в порядке не буду никогда! Даже если вдруг силы в себе найду всё это забыть.

А потом происходит то, чего никак не жду. Даня на рот мой набрасывается с жадностью такой, от которой и я в момент вспыхиваю.

Вжимает меня собой в безликую стену, сминает губы таким яростным поцелуем, каким никогда не целовал. Рука – в моих волосах. Пряди перебирает, остро, на грани с болью. А я ему отвечаю, словно в этом мой кислород.

Муж меня под попу подхватывает, к себе прижимает, а я чувствую его возбуждение. Его ни с чем не спутаешь, особенно когда ощущаю каждый сантиметр под джинсами.

Это так внезапно… так безумно.

Так, как не должно быть.

С силой отталкиваю Верниковского от себя. Дышу рвано и надсадно, и он вторит мне своим дыханием.

– Я… не могу, – шепчу едва слышно. – Понимаешь? Не могу!

Мне противно становится. От себя самой – в первую очередь. За то, что вообще позволила этому поцелую случиться. За то, что загорелась от него, вопреки всем здравым смыслам, какие есть на этом свете.

И за то, что всё ещё не сбежала куда угодно, лишь бы быть подальше от Верниковского.

– Сонь… мы ведь всё можем заново начать, – шепчет Даня.

Смотрю на него с удивлением.

– Заново? С начала, то есть? С того момента, когда мы с тобой встретились?

Он морщится, как будто я ему что-то дурнопахнущее под нос сунула, и у меня капля облегчения внутри появляется.

– Вот именно, Дань. Невозможно это…