SPAсибо партии. Отдых, путешествия и советская мечта

Но, несмотря на свою популярность – а может, благодаря ей, – зарубежные поездки вызывали большое беспокойство у режима, озабоченного тем, какое впечатление советские граждане произведут на иностранцев. Каждой группе численностью от 30 до 60 человек полагался проверенный руководитель, отвечавший за дисциплину среди туристов и за их поведение: по возвращении он составлял отчет вместе с туристическими и профсоюзными функционерами. В архивах «Интуриста» и профсоюзов сохранились сотни таких отчетов – неоценимые свидетельства, позволяющие судить о поступках и взглядах советских туристов в послевоенные годы. Мы как бы смотрим на окружающий мир глазами туриста (правда, при этом есть фильтр в виде руководителя группы). В отличие от дневников самодеятельных туристов, полных эпических описаний встреч с природой, отчеты этих руководителей посвящены в основном покупкам туристов и их взаимодействию с местными жителями и между собой. Это уникальная возможность познакомиться с тем, как советские туристы представляли себе свое движение по туристическому пространству, пользуясь выражением Э. Горсач [Gorsuch 2011: 22–24]. По внутреннему туризму у нас нет подобных источников, но некоторые нормы и взгляды, отраженные в этих документах, могут применяться для характеристики послевоенного советского туризма в целом[466]. Однако использовать отчеты следует с осторожностью, предостерегает Горсач: большинство их авторов хорошо представляли себе границы дозволенного и понимали, что от того, как они исполняют ответственные обязанности руководителя группы, зависят их будущие заграничные поездки. Поэтому в отчетах много говорится о поведении членов группы. Но они посвящены не только надзору за туристами: чиновники получали из них много сведений о том, как организован туризм в других странах и как проходят там туристические поездки. Таким образом, поездки в Восточную Европу (и не только), пропущенные через фильтр этих отчетов и дополненные данными, которые собирались официальными делегациями, помогали изменить облик советского туризма: из добровольного предприятия энтузиастов он становился индустрией отдыха, в основе которой лежало рациональное, приносящее удовольствие и организованное потребление[467].

Те, кто выезжал за границу – даже в социалистические страны, – везли с собой объемный багаж. Выполняя свои служебные обязанности, руководитель группы и сотрудники безопасности под прикрытием тщательно контролировали их. Каждая группа проходила долгий инструктаж – чего следует ожидать, как вести себя, – и только самые грамотные в политическом отношении могли разъяснять суть советской политики, отвечая на вопросы местных жителей[468]. Советские туристы не просто занимались осмотром достопримечательностей – они являлись представителями старейшей страны социализма с самой развитой политической системой и поэтому старались дистанцироваться от «обычных» экскурсантов. Глава «Интуриста» в 1962 году подчеркивал, что они – собиратели фактов и послы доброй воли (как и ударники, путешествующие в 1930 году на «Абхазии» вокруг Европы). Объединенные в группы по профессиональному признаку, они делились специальными знаниями, и кульминацией тура часто являлась дружеская встреча с рабочими той же профессии[469]. Вращаясь среди туристов из других стран, капиталистических и социалистических, советские туристы, как предполагалось, должны были быть в состоянии рассказать о достижениях своего государства, привести наглядные примеры успехов СССР. Горсач рассказывает о том, что от советских туристов требовалось выполнять определенную программу, что было особенно важно в первое десятилетие после разрешения заграничных поездок. Туристы в Западной Европе находились на отдыхе, но то был отдых, совмещенный с работой. Советские туристы за рубежом, прежде всего в капиталистических странах, «были единым целым, призванным воплощать новую, интернационалистскую, послесталинскую советскую идентичность» [Gorsuch 2011: 109, ПО].

Особенно серьезные обязанности возлагались на представителей нерусских народов. Туристов из Средней Азии «отправляли в страны социалистического лагеря и в капиталистические страны с целью показать, что среднеазиатские республики подлинно независимы и больше не являются отсталыми, как сорок лет назад»[470].