Спаситель

Да тут даже не нужно пресловутого знания гостя из будущего. Об этом мог бы догадаться даже необразованный местный ребенок — оглядываясь назад это казалось таким простым и очевидным, что настоящее удивление вызывало, как никто из сотен миллионов людей не додумался до этого раньше. И уж конечно тут не нужно быть историком. В его мире любой человек хотя бы раз в жизни слышал о двух самых позорных войнах девятнадцатого века. По крайней мере, он слышал их название. Каждая из воевавших сторон хотела бы навсегда забыть о случившемся, но факт остается фактом — крупнейшим наркодилером в истории был отнюдь не Пабло Эскобар. Ему досталось лишь почетное второе место. А первое — Ее Величеству королеве Виктории. Двадцать процентов дохода британской казне в девятнадцатом веке приносила продажа наркотиков всего лишь одной стране…

— Опиум, — произнес Филипп, когда дым вокруг него рассеялся.

Глава 32

Казак ловко подхватил сничный замок и распахнул дверь, выпуская из амбарной избы тяжелый запах гниющих тряпок и мышиного помета. Завадский и Мартемьян Захарович зажали носы.

— Показывай! — приказал воевода второму казаку с большой многосвечной шандалой.

Казак вошел в тесный амбар без окон, вдоль стен на лавках и полках валялись киргизские тряпки — кушаки, попоны, халаты — местами обгорелые, рваные, пропитанные засохшей кровью.

— Сжечь бы сие и дело с концом… — Брезгливо морщился Мартемьян.

— Где? — спросил Завадский у казака.

Казак с шандалой прошел в угол, вытащил из-под груды ржавых помятых шлемов казенный зеленый сундук, распахнул крышку. К спертому запаху гниения добавился слабый травяной дух.

Бесноватый подошел, присел на корточки, порылся в сундуке и извлек темный от грязи льняной мешочек с кожаным шнурком.

— Это оно? — посмотрел Филипп на очевидно твердый как камень мешочек.

Бесноватый кивнул и извлек из сундука еще один.

Через полчаса все найденные в амбаре аналогичные мешочки лежали на столе в приказной избе Красноярского острога. Всего тридцать четыре штуки. Некоторые совсем крошечные, некоторые размером с яблоко, но в основном средние — с чесночную головку. Казаки были посланы проверить другие амбары, где хранились вещи убитых и плененных киргизов во время последней попытки взять в осаду острог.

Завадский сидел перед столом, разглядывая невзрачные мешочки. Здесь едва ли наберется хотя бы фунт. Если повезет — найдут еще и возможно прибавится от того, что сумеют найти посланные гонцы в Ачинский острог, где тоже хранились вещи киргизов.

Мартемьян Захарович встал у стены и скрестил на груди руки, от чего натянулась в плечах его черная бархатная ферязь, украшенная жемчугом.

— Ин сию дрянью ты снимаешься торговати? — спросил он, с сомнением глядя на мешочки.

— Эта дрянь сделает нас богаче Строгановых.

— Ежели б не ведал о тебе, брат, почтил еже ты навроде деревенского дурачка.

В это время дверь отворилась и казаки ввели в избу щуплого киргиза в кандалах в сопровождении Бесноватого.

— Это он? — спросил Завадский.

— Возможно. — Ответил Бесноватый.

Филипп кивнул. Киргиза подвели к столу. Загремели цепи кандалов. Киргиз немного дрожал — то ли от холода (он был только в рваном исподнем) то ли от страха, однако держаться он старался достойно, хотя глаза его бегали — от Завадского к столу и страшному воеводе Мартемьяну Захаровичу.

— Знаешь, что это такое? — спросил Завадский.

Бесноватый перевел. Киргиз посмотрел на него и кивнул.

— Зачем это вам?

Киргиз произнес несколько шипящих фраз и кивнул на стол, оттопырив нижнюю губу.

— Это зелье убирает боль и страх.

Мартемьян при этих словах скептически изогнул бровь.

— Спроси, знает ли он как его выращивать?

Бес перевел:

— Он сказывает, отроком поспешествовал [помогал] своему отцу сеять и собирать сок, егда зрели плоды. Таже мало его сушили.

Завадский обрадованно улыбнулся, встал, поглядел на Мартемьяна и вновь повернувшись к киргизу, спросил:

— Хочешь получить свободу?

После переведенного Бесноватым вопроса, у киргиза загорелись глаза и он быстро закивал.

— Тогда научи нас выращивать мак.

* * *

— Верно ли еже сказал степняк али все варварское блядословие? — спросил Мартемьян, стоя перед готовым к отбытию обозом. — Унимает боль? И страх?

— И не только, — усмехнулся Завадский, — но не вздумай проверять, Мартемьян. Эта дрянь может сделать тебя богатым, а может убить, если станешь ее рабом. В этом ее коварство.

— Идеже буде ее родити?

— Мак неприхотлив, хватит наших полей, но есть одна проблема, для решения которой нужна твоя помощь. Мы должны достать семена.

— Толкуешь о сем, еже нам годе посланец в Киргизское ханство?

— Есть мысли?

— В томском остроге сидит в узилище купец из Барабинских татар, ового хлыща сымали под Маковском за торговлю краденным, ево правда в мале едва свои же не уранили. Сказывают, торговал он с джунгарами и врагами их киргизами.

— Доставь его ко мне.

— Амо ты ныне?

— Мне снова придется уехать.

— Истома испросит свою дань. С весны ему не платили.

— Скажи, скоро мы все вернем.

— Сам ведаешь, надолго его воли не хватит.

— Просто потяни время, Мартемьян. Скоро он перестанет иметь значение.