Спаситель

— Приятно иметь дело с людьми, овые научены держать свое слово, — сказал Юншюнь через переводчика.

— Взаимно.

— Пройдемся? — предложил китаец.

Филипп согласился, и они неспешно двинулись вдоль речки. За ними шел только переводчик и несколько охранников в отдалении.

— Ты позаботился о своем влиянии на границе? — спросил Юншэнь.

— Этот вопрос решен наполовину, остальное будут решено до конца года.

— Нашего или вашего года?

Филипп взглянул на китайца, тот шел легко — будто плыл, заложив руки за спину, глядя под ноги. На лице его застыла полуулыбка.

— Не сочти за наглость, Филипп, — сказал он, словно ощутив немой укор в молчаливом взгляде Завадского, — мне, яко и тебе все равно с кем вести дела, но раз уж мы нашли общий язык и обрели зачатки взаимного доверия, не худо бы дорожить нашим совсельным товариществом.

— Я понимаю, Юншэнь, но дело еще и в том, что от коммерческого успеха нашего союза напрямую зависит и рост влияния в наших странах.

Юншэнь величественно кивнул.

— И в этой связи я хочу спросить тебя — насколько ты уверен в своих силах?

Настал черед китайца бросить удивленный взгляд на Завадского.

— Я не хочу, чтобы меня неправильно поняли, — пояснил Филипп, — по обе стороны нам предстоит столкнуться с теми, кто попытается получить свои куски пирога.

— Наша семья готова к любым событиям.

— Я не сомневаюсь, Юншэнь, во влиятельности твоей семьи. Я говорю о другом. Я говорю о том, как опасно недооценивать скорость перемен, когда имеешь дело с таким товаром.

Китаец остановился, внимательно посмотрел на Филиппа.

— Еже ты предлагаешь?

— Ты готов взять больше товара?

Юншэнь нахмурился, повернул голову к обозу, с которого китайцы переносили мешки с опиумом.

— Сколько?

— Столько же.

Юншэнь задумался.

— Еще три тонны? Здесь?

— Неподалеку.

Китаец думал несколько секунд, а потом улыбнулся.

— А ты хитер, братец. С тобой надобе держать ухо востро.

— Надеюсь, ты не расцениваешь, это как что-то похожее на давление. Я в любом случае готов ждать, но ты подумай, риск минимален, ты ведь сам это видел, зато мы получим сильное преимущество перед конкурентами не только в доходах, но и во времени.

Юншэнь изогнул бровь и покачал головой. Они пошли в обратную сторону. Филипп терпеливо ждал ответа.

— Давай поступим так, — сказал Юншэнь через минуту раздумий, — подожди месяц, я посмотрю, яко пойдут продажи. И ежели ход их покажется нам обнадеживающим, я пошлю к тебе гонца, и ты привезешь мне паки три тонны. Идет?

— Конечно.

— Ты и впрямь торопишься, Филипп. В нашей стране так не принято, но возможно в данном случае ты прав.

— Понимаешь, Юншэнь, я вижу будущее так как будто оно уже было. Считай это метафорой. Рано или поздно на горизонте появятся те, кому не ведомо взаимное уважение, кто привык решать вопросы с позиции силы. Они не станут ни с кем договариваться, они приплывут в твою страну с востока и юга на своих линкорах и военных кораблях со множеством пушек и попытаются навязать свои правила. Рано или поздно. И есть лишь один способ противостоять им, понимаешь?

Юншэнь долго смотрел на Филиппа, а потом ничего не говоря направился к стоянке. Филипп двинулся за ним. Неслышные охранники как тени ступали за ними.

Они уже почти дошли до обозов, как Юншэнь вдруг остановился.

— Да, чуть не позабыл сказать тебе, Филипп. Зде… давеча в Урге трое русских купцов пытались торговати товаром…

— Опиумом? — насторожился Завадский.

— Им самым, — кивнул китаец, — товаришко дрянной, будто сухое конское лайно.

— И как?

— Да сказывают торговля у них шла довольно худо. А вернее и вовсе не шла.

— Не шла? С ними что-то случилось?

— С ними? Не-е-ет. О чем ты? Просто никто не покупал их товара. Хотя они предлагали его почти даром. Нашелся токмо один монгол, который купил у них полфунта, а через день кто-то подвесил его выпотрошенный труп за ребра перед их постоялым двором. Наше государство гостеприимно, но имей в виду, Филипп, семья Чжуан контролирует не всю империю Цин.

Завадский изучающе смотрел на Юншэня, тот все также дружелюбно-величественно глядел в ответ.

— Спасибо, — произнес Филипп, гася вспышку гнева улыбкой.

— Надеюсь, ты не расцениваешь, это как что-то похожее на давление. — Улыбнулся китаец. — Пойдем выпьем чаю. Я привез специально для тебя особый золотой улун.

Глава 41

Тунгусов братья встретили на поляне перед валунным лабиринтом. Бакан только раздал лучшим своим воинам мушкеты и пищали, переданные ему Филиппом в качестве частичной оплаты услуг, и они теперь как бедные дети, получившие дорогие игрушки с благоговейной бережностью гладили по ними пальцами. Тунгусы вообще любили оружие, но потусторонняя смертоносность ружей их по-настоящему завораживала и, хотя Завадский сомневался, что они скоро станут владеть ими виртуознее, чем владеют своими пальмами и луками.

Увидев Филиппа, Бакан смутился диким поведением своих людей и приказал им спрятать ружья.

— Годе прошло, брат? — спросил он, кивая на выезжающий обоз.

— Этот мир будет нашим, брат. — Завадский был в прекрасном расположении духа. Кроме того, в нем появилась какая-то ненаблюдаемая прежде вальяжность.