Спаситель

Через час, нагруженный товаром обоз из пятидесяти подвод отправился по дороге к Байкалу. Воеводе Филипп сказал, что едет в Шергинск, Аким же со своими людьми пустил среди местных слух, что их путь лежит в Гильберский острог.

Глава 42

В утренний час первого предморозного дня с гиканьем и свистом выскочил конный казацкий отряд на дорогу со стороны Верхнеудинска. Распугав стайки свиристелей, пировавших рябиновыми ягодами, разорвал свинцовую дымку, ворвался на приострожную слободу, вихрями закружил, дожидаясь нерасторопных стрельцов, сопровождавших возки с пушками.

Испуганные жители попрятались в избах, притаились птицы и звери, и когда все войско собралось в гнетущей тиши, из рядов к дозорной башне с часовенным крестом вышел статный бородач с алебардой.

— Отворяй! — зычно громыхнул он, так что заколыхались знамена.

— Кто такие? — неуверенно вопросил из-под навеса караульный десятник.

— Розыскной отряд приказчика Голохватова!

Этого было достаточно, ворота отворили и заранее поделенные на боевые команды служилые ворвались в острог. Каждый знал куда ему ехать — две команды сразу же «осадили» двухэтажный амбар за церковью.

Нагло, без запроса, взломали они топорами и молотами тяжелые двери. Туда уже подъезжал коротышка Рогаткин с десятком своих личных охранников. Злое солнце за его спиной высветило абсолютно пустое пространство амбара, на земляном полу валялся только темно-зеленый штоф да старое пыльное седло примостилось в углу.

У стены слева от Рогаткина тенью возник сонный воевода в накинутой на плечи соболиной шубе.

— Перпетуй Ибрагимович! — воскликнул он, гася страх искусственной бравурностью. — Ты еже с утра всех напужал, быдто татарва?! От твоего шурмования у бабы дьяка Наумова младенец прежде сроку на свет божий вышел!

— Иде черт званый Филиппкой?! — крикнул на него Рогаткин и от гнева прямо сидя на лошади даже задергал короткими ногами.

— Купец? — воевода задрал свою нечесаную бороду.

— Якой он тебе купец! Тать, смерд да раскольщик! Паскуда!

— Да убо грамота при нем от разрядного воеводы, Перпетуй Иб…

— Кропаное поделие!

— Да яко же, Ибрагимыч, самолично видывал, — осторожно возразил воевода, — аз писание Михал Игнатьича ведаю — онамо его, убо сам разумеешь — прелестничать еже бы стал?

Рогаткин выхватил палаш, воевода тотчас едва не опрокинулся со страху, лицо его стало белее снега, однако коротышка повертел кругом головой и в ярости рассек пополам толстенную коновязь. Невеликий рост позволил ему это сделать, почти не наклоняясь с лошади.

— Ты мне будешь сказывать! — заорал он. — Хоть три крюка! Идеж сый чужеяд паскудник?!

— Убо два дни с обозом ушед дорогой на Шергинский острог. — Слегка запинаясь доложил воевода.

Не успел Рогаткин подумать над сказанным, как его верные люди приволокли какого-то дьячка и мужика, и их швырнули к ногам пятидесятника.

— Во-то, Перпетуй Ибрагимович, испроси у них. — Доложил один из подчиненных, оглаживая ус. — Сый черти вразно, а толкуют дивно едино.

— Сказывайте, — скособочился к ним плечом Рогаткин.

— Да я уж говорил, барин, плюсковали ево люди, дескать едучи в Гильберский острог, — произнес дьячок, жуя со страху бороду.

— Истинно так, господин, — подтвердил мужик, служивший казенным конюхом, — еже Гильберовский острог о сем толковали промеж собою рынды ево! Самолично на конюшне слыхал! Вот те крест!

Сидевший на коленях конюх ткнулся лбом в грязь.

Воевода запротестовал было, закричал на «чертей» конюха и дьяка, но Рогаткин к его удивлению на взорвался.

— Угомонись, — махнул он на него и повернулся к своему верному помощнику — статному бородачу громогласному Весьегонову, — вот же, собака, хитрый черт.

— Надвое войско бить не с руки, — тихо пробасил Весьегонов.

— Дурная ловитва [охота], на дураков расчет, почто ему на север к тундре гнать? Обаче он ближе, отправь к Шергинску дюжину людей, пущай сведают, онамо у него единаче амбар, ежели добро буде там пущай имают. А все войско мы двинем на Гильберку!

Весьегонов раздумал секунды три — соображал он хорошо, но не быстро, и кивнул.

* * *

Рогаткин не учел внезапную перемену погоды. Почти на неделю зарядили без перерыва ледяные осенние дожди. И без того неважная дорога на Шергинск превратилась в непроходимое грязевое болото и потому дюжина посланных Весьегоновым людей добралась до острога почти в тот же час и даже возможно в ту же самую минуту, в какую Рогаткин с основным войском оказался перед воротами расположенного почти вдвое дальше Гильберского острога.

В обоих острогах, впрочем, их ждало разочарование. Никакого Филиппа и никакого китайского товара, не говоря уж о злате-серебре обнаружено в них не было. Да, в обоих острогах имелись построенные специально для Завадского амбары, правда в отличие от Селенгинска они были поменьше — одноэтажные, но если в Шергинске амбар был совсем пустой, то в Гильберском Рогаткин с людьми обнаружили натурального осла с запасом воды и сена. Увидев коротышку, осел сначала забегал, прячась от света, а после ослино заржал, демонстрируя Рогаткину передние зубы.