Спаситель и сын. Сезон 6

Им пора расстаться, он перевернет страницу и заживет совсем другой жизнью, начнет готовиться к появлению на свет своего малыша. А сейчас, чтобы успокоиться, послушает, например, Мулуджи. С первых слов песни: «Незабудка или роза – символичные цветы, мак – сорняк, земная проза, что любить в нем можешь ты?» – он вдруг почувствовал себя беззащитным маком.

Дослушай песню, все поймешь.

Там был другой, схватил он нож…

Песня звучала очень громко, но Матье все-таки расслышал дыхание у себя за спиной, и сердце у него на секунду остановилось.

Она спала средь бела дня

В пшеничном поле в майский зной…

Матье обернулся. Донован стоял перед ним, засунув руки в карманы.

– Ты… Ты не ушел?

Дон хлопнул входной дверью, а сам остался дома. Притворился, что ушел. Зачем?

– Ты врешь. Ты мне все время врешь, – сказал Дон.

Ревность Дона была маниакальной, но говорил он правду: да, Матье не делился с ним своим секретом, поэтому вид у него был виноватый.

– Имена на листке, – продолжал Донован глухим от ненависти голосом, – твои любовники и любовницы.

– Не говори глупостей, Донован. Что за глупые выдумки?

Донован вытащил из кармана нож, тот самый, что только что лежал на столе в кухне во время завтрака.

– Ты с ума сошел? Убери сейчас же!

Но на рубашке у нее,

Где билось сердце…

Матье отшатнулся от направленного на него ножа, глядя на него как завороженный. Он не мог оправдаться, не мог разубедить того, кто держал его в руке… Он мог только инстинктивно заслониться руками.

Алела кровь, алела кровь,

Как маки…

– Папа! – позвал на помощь Матье.

Нож ударил. И еще раз! И еще!

– Папа, – снова позвал Козловский и потерял сознание.

А Мулуджи допел последние слова своей песни:

Как маленькие маки, друг, как маленькие маки.

Неделя с 17 по 22 декабря 2018 года

Вот уж кто был действительно счастлив в доме номер 12 по улице Мюрлен, так это Миу. В ночь с воскресенья на понедельник кот-толстяк последовал за Жово и вместе с ним прошел через дверь, отделяющую жилую половину дома от рабочей. Теперь он мог поваляться на ковре, а потом поточить о него когти в кабинете Спасителя, пока Жово дремал, устроившись в кресле.

– Что такое?

Миу и Жово насторожились одновременно.

– Опять?

Старый легионер дотащился до входной двери и, открыв ее, увидел Дидье Жерара.

– Я не вовремя? Конечно, надо было позвонить, простите меня…

Ни домашние, ни подчиненные никогда бы не узнали в этом просителе, так хотевшем, чтобы его любезно приняли, генерального директора фирмы «Роже Жерар. Красота – подарок растений».

– Но мне хотелось поблагодарить вас за невероятную проницательность: это был действительно цианид!

– Ноги-то вытер бы!

– Извините, не понял.

– Ноги, говорю! Снег, что ли, на улице?

– Да, мокрый снег.

Жово, представив мокрые следы, которые оставит на полу посетитель, смотрел на него крайне неодобрительно. Бедный месье Жерар уменьшался на глазах, он уже ждал подзатыльника, какой обычно получал в детстве.

– Садись. Так какое у тебя дело?

Жово успел напрочь позабыть и об отравленном молочке, и о погибшем младенце, и о матери, которую подозревали в убийстве.

– Так вот, мать оказалась ни при чем, – начал месье Жерар. – Да вы, наверное, уже читали в газетах. Не читали? Да, во флаконе был ботокс, смешанный с косметическим молочком, но он не мог быть смертельным для младенца.

Какое-то время под подозрением находилась мадам Кантен, мать ребенка, потому что она принесла с работы крем против морщин с ботоксом, чтобы попробовать его на себе. Но вскрытие показало, что ребенок умер от цианида.

– Именно так, как вы сказали, – с восхищением произнес месье Жерар.

Если вскрытие не произведено немедленно, обнаружить цианид практически невозможно, но он был найден в печени ребенка. Теперь следствие двинулось в другом направлении, так как месье Кантен возглавлял небольшое предприятие, где для обработки металлических поверхностей использовался цианид натрия. В ту самую субботу отец находился дома, и он вполне мог дать ребенку выпить немного сока или ароматизированного молока, капнув туда яд. А что касается флакона с молочком «Персиковая кожа», то он специально сохранил его, чтобы подозрение пало на супругу. До сих пор месье Кантен отрицал свою причастность к преступлению, но его положение осложнилось после того, как выяснилось, что ребенок был не его. Мадам Кантен призналась следователю, что находится в близких отношениях с химиком Аленом Корнефом и это был их ребенок, о чем ее муж недавно узнал.

– Выяснится ли вся правда когда-нибудь? Сознается ли муж в преступлении? – продолжал размышлять месье Жерар. – В детективных романах всегда все становится ясно, а вот в жизни…