Спаситель и сын. Сезон 6

– Да ладно, – фыркнули оба.

– Жила-была в королевстве Марокко, – продолжал Спаситель, – красивая девушка, и звали ее Фатия. Родители у нее были очень бедные, и, хотя Фатии не исполнилось еще и тринадцати лет, ее выдали замуж за односельчанина, состоятельного человека, который был в три раза старше ее.

Спаситель рассказывал сказку, надеясь, что симпатии Соло и Газиль будут на стороне юной героини.

– Бедную Фатию муж взял силой, и в шестнадцать лет она стала ждать ребенка. А муж тем временем взял себе вторую жену, и она стала помыкать Фатией, как своей служанкой. Муж и новая жена плохо обращались с бедняжкой, они ее били. Фатия родила девочку, она была красивой, как ее мама, и вторая жена выдавала ее в деревне за свою дочку.

– Они не имели права! – возмутилась Газиль.

– Настоящие Тенардье[44], – пробормотал Соло, открывший для себя классическую литературу.

Спаситель миновал самую легкую часть рассказа, и теперь ему хотелось, чтобы был принят и конец печальной истории, а он был совсем несчастливый.

– Лишившись своей дочки, Фатия, сама еще почти девочка, которую били днем и насиловали ночью, решила убежать. Она хотела спастись. Она спасала свою жизнь.

Спаситель старался, чтобы Соло и Газиль поняли: речь шла о жизни и смерти, а потом приняли то, что принять очень, очень трудно.

– И вот Фатия сумела раздобыть себе паспорт и однажды ночью убежала из дома, который был для нее адом, взяв немного денег из кошелька мужа. Она шагнула навстречу свободе.

Спаситель замолчал, ожидая реакции на свой рассказ. Долго ждать ему не пришлось.

– А маленькая дочка? – спросила Газиль в то время, как брат сумрачно разглядывал фотографию.

– Она осталась в деревне. Если бы Фатия забрала ее с собой, их бы непременно нашли и вернули. Сами можете себе представить, как была бы наказана беглянка…

– А где теперь Лейла? – спросила Газиль.

– Неизвестно. Скорее всего, Лейла даже не знает своей истории.

Когда мадам Насири покинула дочь, той было три года, и всю жизнь мать мучилась своей виной. Когда она пришла к Спасителю со своими тревогами из-за Адиля, она не выпускала из рук сумку из искусственной кожи с золотой застежкой, где лежал конверт с фотографией Лейлы. Для Спасителя, искушенного в психоанализе, было совершенно очевидно, почему Газиль без всякой видимой причины после урока по теме сексуальности вытащила из сумки учительницы биологии именно ключ. Газиль была примерно в том самом возрасте, когда забеременела ее мать, и она таким образом выразила свое подсознательное желание знать правду. Газиль теперь слегка улыбалась, а Соло выглядел мрачным и подавленным.

– Она уехала без дочери, – произнес он, а потом словно припечатал: – Бросила собственного ребенка.

– У нее не было выбора! – возразила Газиль, мгновенно закипая. – Ты не слышал, что говорил Спаситель? Ее били, ее насиловали.

– Она должна была увезти дочь с собой, – опять припечатал Соло.

– Да неужели?! А чем бы она ее кормила? Где прятала?

– Значит, должна была остаться с ней, – не сдавался брат.

– Тогда бы и ты не родился! – объявила ему сестра. – И ты пришел сюда не для того, чтобы судить свою мать!

– Я не сужу, но…

– Нет, судишь, и судишь как мужчина. Ты не понимаешь, что она пережила, а я – я понимаю!

Говоря это, Газиль прижала руки к груди. Соло помахал фотографией в воздухе и робко спросил Спасителя:

– Можно я возьму ее себе?

Но Газиль тут же отобрала у него фотографию.

– Нет. Она мамина.

Она сама вернет ее маме, и они поговорят по душам. Две бунтарки найдут общий язык. У дверей Спаситель похлопал Соло по плечу, как будто вновь запускал мотор после сбоя.

Ему очень хотелось точно так же похлопать по плечу Фредерику, когда она уселась напротив него и сидела молча, как в воду опущенная.

– Как вы? – спросил наконец Спаситель все-таки заговорив первым.

– Купила брюки на размер больше.

– Да?

– Она скоро заметит.

– Мадам Бутру?

Спасителю показалось, что он вернулся в давние времена, когда за дверь выставляли забеременевших от хозяина служанок и продавщиц больших магазинов, как только становился виден живот.

– Сейчас она в очень плохом настроении, – продолжала Фредерика. – Дела в магазине идут неважно. Обычно в декабре у нас всегда большая выручка. Но из-за этих историй с «желтыми жилетами» и разбитыми витринами люди носа из дома не высовывают. В прошлую субботу в магазине было пусто – ни единого человека. А я весь день на каблуках, и все зря. Ноги у меня просто отваливаются.

Однако Спасителю показалось, что Фредерика, жалуясь, пока только еще приближается к главной проблеме.

– Меня бросили, – внезапно объявила она.

– Бросили?

– В воскресенье мы собирались пообедать в «Шанселлери», а он не пришел. И даже не позвонил, чтобы извиниться.

– Месье Козловский?

– Я прождала его полчаса. Выглядела посмешищем. Набирала номер, который он мне дал, и попадала на автоответчик. Так что мамочка была права.

– Относительно чего? – спросил Спаситель, поставив Фредерике на колени коробку с бумажными платками.