Спаситель и сын. Сезон 6

– Мужчин, конечно! Я опять попалась на удочку. А я еще к нему со списком имен приставала! Как только вспомню… То-то он сейчас надо мной смеется!

Спаситель очень удивился. Матье Козловский не произвел на него впечатления безответственного хама. Но, может быть, он испугался привязанности Фредерики?

– Возможно, у него появилось какое-то срочное дело?

– Но позвонить-то он мог! – заплакала Фредерика.

– Да, конечно, позвонить мог, – вздохнул Спаситель.

– Я его не оставлю.

– Кого?

– Ребенка! А вы что думали? Оставлю и буду одна растить?! Только представьте себе на минуту!

А что ей еще оставалось, кроме как наброситься на психолога?..

Вечером за ужином Спаситель напрочь забыл о рекомендациях коллег-диетологов. Он вообще не замечал, что сидит за столом и ест. Машинально тыкал вилкой в тарелку, а про себя прокручивал предстоящий в спальне разговор с Луизой. Как же ее уговорить, чтобы она согласилась взять малыша Грегуара? Спаситель уже слышал свои слова: «Он сирота, у него слабое здоровье…» Нет-нет, тут же одернул он сам себя, Грегуар мужественно переносит свое горе. «Его бабушка ложится на операционный стол. Нет, лучше сказать так: его бабушке предстоит операция на сердце». И все же, несмотря на озабоченность предстоящим разговором, Спаситель расслышал слова Алисы:

– А Козловский сегодня на урок не пришел!

Луиза выразила недовольство: как же так? У них же в этом году выпускной экзамен!

– Сколько он у нас преподает, первый раз пропускает, – заступилась за учителя Алиса.

«Грипп, наверно», – решил про себя Спаситель. Но какой, спрашивается, грипп помешает прислать эсэмэску: «К сожалению, я не смогу прийти в “Шанселлери”».

После ужина Спаситель задержался на веранде, прихватив небольшой стаканчик пунша. Он вглядывался в ночную тьму, но говорил с собственной совестью. Он скажет Луизе: «Прости меня, пожалуйста, я не должен был соглашаться и брать этого мальчика. Сейчас совсем неподходящее время…» а потом поговорит с ней о беременности, хватит им играть в прятки.

Когда Спаситель вошел в спальню, Луиза уже спала. А он еще долго лежал с открытыми глазами и снова и снова повторял про себя фразы, которые ей скажет. Потом его мысли перешли на Фредерику, Козловского, Жеральдину, Сару Альбер, доктора Агопяна и дальше, дальше… Ему захотелось вскочить, он готов был бежать!.. Но он заставил себя лежать в кровати. Он был хорошим психологом и знал, что невозможность заснуть связана с тревожностью, а ранние просыпания – признак депрессии. Затем Спаситель восстановил в памяти характеристики четырех стадий сна: дремоты, легкого сна, глубокого и парадоксального. Можно было подумать, что завтра ему сдавать экзамен. И тут он вспомнил девушку (она тоже была блондинка!), которая на втором курсе сидела с ним рядом на лекциях. Он однажды оскандалился перед ней на вечеринке… Поток сменяющихся картинок грозил разнести ему мозг, и Спаситель решил, что лучше все-таки встать и почитать что-нибудь, чтобы переключиться.

Ему удалось выбраться из кровати так, что она ни разу не скрипнула, и, накинув халат с надписью на спине «Лучше меня нет», он отправился в кабинет рядом со спальней. Там стоял его второй компьютер, за которым он сидел по вечерам, разыскивая информацию по поводу какого-нибудь странного симптома или нового лекарства. То, что он разглядел в потемках, было для него полной неожиданностью.

– Поль?! Ты не спишь?

Поль не только не спал, но и швырнул на письменный стол бумажник, который только что держал в руках.

– Ты… воруешь деньги?!

– Нет! – поспешно ответил Поль.

Он был пойман с поличным, но отрицал очевидное. Спаситель подошел к Полю, который сразу отступил на шаг, и взял со стола бумажник. Он всегда небрежно относился к деньгам и бумажник держал во внешнем кармане пиджака, который вешал вечером на стул в кабинете.

– Сколько ты взял?

– Пять евро, – ответил Поль.

В бумажнике было довольно много бумажных денег – купюры по 20, 10 и 5 евро, – многие пациенты расплачивались наличными за консультацию.

– Почему ты не попросил у нас денег, если они тебе нужны? – спросил Спаситель. Ему не хотелось начинать с нотаций.

– Они мне не нужны, – ответил Поль.

– Ты взял пять евро, чтобы купить что?

– Ну-у… Конфеты.

– Конфеты, – повторил Спаситель.

– Ты скажешь маме?

– Не уверен…Ты можешь дать мне честное слово, что больше не будешь этого делать?

– Конечно! – воскликнул Поль. Он разжал руку, и на стол упала бумажка в 20 евро.

– Конфет, однако, немало, – заметил Спаситель.

– Я на сигареты, – признался Поль. Скорее всего, из самолюбия не хотел выглядеть маленьким.

– Так, так, так.

Впервые Спаситель попробовал курить в тринадцать лет, ему не понравилось. Впервые напился в пятнадцать. А в остальном он был хорошим мальчиком. Как Поль. Только более прилежным.

– Мне бы хотелось, чтобы ты уделял больше времени занятиям, – сказал он, засовывая бумажник во внутренний карман, – и приходил домой сразу после уроков.

Спаситель понял причину тоскливого вида сына в сумерках: сын снова оставался один в кухне по вечерам.