Спаситель мира

Вчера в Нью-Йорк таймс опубликовали статью под заголовком Беременность война на нескольких фронтах Доктор Дэвид Хейг играет роль ученого который делает открытия в области акушерства и эмбрионологии. Обыватели называют его открытия обескураживающими. Естественный отбор предоставляет больше шансов тем зародышам которые берут у матери столько питательных веществ сколько необходимо для нормального роста и развития пишет Хейг. При всем при этом Виолет естественный отбор предоставляет больше шансов тем матерям которые накапливают максимально возможное количество питательных веществ для произведения многочисленного потомства. Это приводит к конфликту убеждает читателей Хейг. Женщина сражается с зародышем за питательные вещества в своей крови. Нью-Йорк таймс назвала этот конфликт Внутриутробной войной. Доктор Хейг не исключает что этот конфликт увеличивает риск возникновения психических расстройств таких как послеродовая депрессия и аутизм. Возможно этим объясняется и твоя болезнь Виолет.

Ты вероятно знаешь что Плоские времена сделали меня нулем. Абсолютным нулем ты бы со смеху умерла. Представь на определенном этапе до памперсов дошло! Только пожалуйста не говори никому! Они думали я сплю потому что глаза держал закрытыми но я видел и слышал все до мелочей. Кто-то же должен был видеть и слышать! Стояла тишина. Виолет тебе известно что значит тишина. Фильм дублировали но получилось плохо и асинхронно. Порой дубляж смотреть стоит порой нет. Порой в фильме появляется секс и интерес к моему пенису. Сюжет такой сложный и запутанный!

Проблема с моим пенисом до сих пор не решена. Хотя в принципе определенное решение подсказывает сам пенис. Вчера когда все смотрели телевизор я его вытащил и Прекопп + Фляйсиг + прочие раскрыли рты загудели но мешать не стали. Вот очередной намек на улучшение. Мои расстегнутые штаны затмили кабельное телевидение! Виолет я еще не умер. Я даже утомления не чувствую. Я делаю себе тело с кондиционером.

Зачем я родился Виолет? Объясни зачем?

Этим письмом я хотел сказать что помню кто ты такая и попросить не волноваться. А еще сказать что мне намного лучше. Люди из школы намерены тебя навестить. Люди из школы намерены задать тебе несколько вопросов и сделать несколько предложений. Пожалуйста не отвечай им и не соглашайся! Пожалуйста не беспокойся о последнем случае! И о случае в дедушкином саду и о случае в подвале тоже. Рассказывать об этих случаях нельзя. Я о них не рассказал так что можешь мной гордиться. Я ГОРЖУСЬ ТОБОЙ ВИОЛЕТ! Я тобой горжусь пожалуйста не забывай. Твой сын Уильям.

ГЛАВА 11

Первое, что ощутила Виолет, когда ее сын обернулся, была тошнота, точно она съела что-то несвежее. Сейчас вырвет… Латиф смотрел, как она сгибается пополам со спокойствием человека, который, завидев приближение высоченной волны, осознает, что сейчас случится непоправимое. Дети бросились бежать, и остановить их Латиф не мог. Детектив успел поймать Виолет за руку, подставил колено, чтобы не упала, и усадил на асфальт, как хотелось ей — с прижатой к коленям головой. Если он и чувствовал раздражение, то отчета себе в этом не отдавал. Виолет отнимала драгоценное время, но его пока хватало с избытком. Когда Латиф пустился в погоню, дети опережали его менее чем на квартал.

Теперь они двигались иначе, это детектив почувствовал сразу. Если минутой раньше едва держались за руки, точно стесняясь своих чувств, и брели по улице медленно, как пенсионеры, то сейчас неслись во весь опор и ни на что не отвлекались. Неслись, как вечные, не знающие покоя беглецы. Поразительно, но первой бежала девушка. «О чем она только думает?» — недоумевал Латиф. Выискав брешь в потоке транспорта, девушка буквально перелетела через Седьмую авеню, а мальчик доверчиво и послушно последовал за ней. Вывод напрашивался сам собой — очередное проявление Стокгольмского синдрома. В памяти всплыли несколько громких случаев, когда похищенные влюблялись в похитителей. Сравнение казалось чересчур романтичным, и Латиф с раздражением выбросил его из головы. «Девчонке семнадцать, — напомнил себе он, — это само по себе синдром». Латиф старался дышать ровно и активно работал руками. Основной задачей сейчас было не потерять равновесие и не поскользнуться.

Дети убежали на целый квартал вперед, к Гудзон-стрит, но Латиф убеждал себя, что отставание сокращается. Девушка держала мальчишку за левую руку или, возможно, за плечо.

— Спасибо, тебе, Господи, за маленькие милости! — вслух проговорил Латиф. Раз беглецы снова держатся за руки, то волей-неволей снизят скорость. Он впился взглядом в асфальт, активнее заработал руками и увеличил длину шагов. Рядом кто-то вскрикнул, и о себе тотчас напомнила острая боль, которая появилась еще на Седьмой авеню, как сейчас казалось, извне — из припаркованных машин, тротуара, солнечного света. Отставание заметно сократилось, потому что дети застыли на пересечении улиц, дожидаясь, когда загорится зеленый. Согнув большой палец, девушка подцепила мальчишку за воротник. Создавалось впечатление, что им совсем не хочется уходить из центра.