Спаситель мира

– Мисс Хеллер, большинство детей бегут от какой-то напасти и выбирают самый легкий маршрут. В девяти случаях из десяти далеко не убегают, но у вашего сына, по-видимому, имеется четкая цель… – Дождавшись кивка посетительницы, Латиф продолжил: – Сначала мне хотелось бы побольше узнать о причинах побега, а потом вместе с вами выдвинуть предположение, разумеется, обоснованное, относительно его возможной цели.

Посетительница откинулась на спинку стула и неуверенно улыбнулась.

– Те, кто знает Уилла, редко интересуются причинами его поступков.

– Мисс Хеллер, у меня свои методы работы. В любом событии я пытаюсь нащупать причинно-следственную связь.

– Спасибо, очень любезно с вашей стороны, – по-прежнему улыбаясь, кивнула женщина.

Латиф достал из ящика короткий желтый карандаш, наподобие тех, что выкладывают для посетителей в банках и общественных библиотеках, и подушечкой большого пальца проверил, хорошо ли он подточен.

– Есть ли причина тому, что сегодня совершил ваш сын?

– Причина есть всегда.

Латиф вскрыл упаковку каталожных карточек, разделил на семь равных кучек и уложил параллельно досье.

– Озвучить ее можете?

Женщина взглянула на Латифа так, словно он не оправдал ее доверие, а когда ответила, голос звучал ровно, но сухо, как у банковской служащей.

– Детектив, во время телефонного разговора вы упомянули письмо.

– Это, скорее, записка, – закрывая ящик, ответил Латиф. – Ее написали на бланке клиники, сложили вчетверо и оставили в щели входной притолоки камеры вашего сына… – Он запнулся. – Я хотел сказать палаты, речь же о клинике.

– В щели притолоки? – нахмурившись, переспросила женщина.

– Ну да, это верхний брус дверной коробки. Очевидно, после того, как вашего сына выписали, палату никто не осматривал. Записка адресована Виолет. – Латиф беззвучно постучал карандашом по столу. – В нее завернули семидневную дозу растертых в порошок таблеток зипрексы и пятьсот миллиграммов вальпроевой кислоты. «Последние шесть месяцев он так добросовестно принимал лекарства и проявлял столь высокое осознание своего…» – хм, – «…расстройства, что персонал клиники ослабил контроль», – зачитал Латиф и отодвинул досье. – Предположительно, Уилл держал таблетки под языком, а потом прятал. Другими словами, некоторая доза лекарства в организм попадала, но очень, очень малая.

– Уилл знал, что выберется из клиники, поэтому перестал принимать лекарства, – спокойно проговорила женщина.

– О чем это вы?

– Мой сын глотал таблетки, чтобы не нервировать докторов, но при первой же возможности собирался прекратить. – Посетительница снова улыбнулась, на сей раз кривовато. – Он сам говорил.

Латиф демонстративно отвел взгляд: сперва уставился на подтек в дальнем углу потолка, затем принялся листать материалы дела, стараясь шуршать как можно громче и вызывающе. Пролетели тридцать секунд, потом целая минута. Казалось, игра в молчанку полностью устраивает посетительницу, поэтому затягивать ее не имело смысла.

– Тогда вас вряд ли удивляет, что вы сидите в этом кабинете, я задаю вопросы, а Управление полиции проводит облаву на вашего сына? – наконец процедил Латиф.

– Нет, не удивляет.

Латиф чуть не выругался.

– В этом случае, мэм, позвольте поинтересоваться, почему вы не попросили оставить сына под опекой штата еще на восемнадцать месяцев?

– Я просила.

Латиф уже сделал глубокий вдох и даже подготовил тираду, а теперь был вынужден откинуться на спинку кресла и выпустить ненужный воздух. На миг в кабинете воцарилась тишина, точно вокруг образовался полный вакуум, потом вернулись обычные звуки: застрекотали принтеры и ксероксы, из коридора послышалось ослиное ржание Бьорнстранда, в соседнем кабинете кто-то ругался на идиш с транспортным отделом. С самого начала разговора мать пропавшего сидела, плотно прижав ладони к коленям, словно таким образом удерживала себя в вертикальном положении. Уже во второй раз Латиф подумал, что наблюдает конец чего-то, но сейчас он не догадывался, чего именно.

– Детектив, можно взглянуть на записку?

Присматриваясь к посетительнице, Латиф понял, что в общении с ней допустил много ошибок: переоценил ее усталость, проявил куда больше сочувствия, чем следовало, и в итоге впустую потратил полчаса служебного времени. Непреднамеренно, даже непроизвольно, эта женщина срывала его планы и на каждом шагу вставляла палки в колеса. Она была совершенно безучастной, и лишь пару секунд, когда ею владели гнев и смятение, Латиф думал, что понимает эту странную особу. Как с ней работать? Во имя рациональности он решил списать проблемы на европейские корни этой женщины: наверняка в Дании смотрят на жизнь иначе.

– Виолет, – задумчиво проговорил он, протягивая листок посетительнице. – Знаете кого-нибудь с таким именем?

Женщина рассеянно кивнула и расправила листок.

– Меня так Уилл зовет. Мой любимый цвет – фиолетовый, цветы, естественно, фиалки, поэтому я Виолет.

– Но ведь по-настоящему вас зовут Ида? И-Д-А?

– Верно.

– А Хеллер – девичья фамилия?