Спасители. Книга первая. Хрустальный куб

Лиафар жил с дедом Дивадом и бабушкой Варей. К сожалению, родителей он лишился в восьмилетнем возрасте. В тот день разыгрался ужасный шторм, едва не смывший деревню с лица острова. Родители Лиафара как раз возвращались с торговли из Павловска и уже направлялись к дому. Дивад тогда вышел встречать задержавшихся Анну и Влада, но тех всё не было. Он долго стоял, укрывшись под навесом, пока наконец не увидел в отдалении у обрыва две фигуры. Ударившиеся о берег волны бушующего Синего моря поднялись высоко над обрывом и накрыли движущиеся фигуры. В тот момент Дивад сердцем почувствовал, что это были его дочь с зятем. Идти за исчезнувшими с берега людьми было безумием, но Дивад не смог устоять в стороне. Превозмогая порывистый ветер и ливневый дождь, он приблизился к тому месту, где находились две размытые фигуры, и долго выискивал глазами хоть какой-то признак пропавших.

Шторм вскоре поутих, и Дивад, просидевший в укрытии больше часа, спустился к берегу. Всё, что он нашёл, это щепки крашенной в зелёный цвет лодки, на которой Анна с Владом отправлялись в Павловск.

Лиафара тогда не стали обманывать: Дивад сказал правду. Мальчик переживал утрату очень тяжело и довольно долго не мог прийти в себя. Лишь призрачная надежда на то, что родители, возможно, выжили в том шторме и оказались где-нибудь, к примеру, в том же Павловске, придала ему силы и веру в лучшее. Раз за разом он представлял себе, как папа и мама появляются на горизонте, на борту корабля с белоснежными парусами – высокие, сияющие…

Прошло уже почти десять лет. Лиафар вырос крепким смышлёным парнем. Ничем неординарным он не отличался от сверстников, а яркой чертой его характера было одно удивительное качество, которое ему удалось сохранить в себе с ранних лет: он был предельно искреннен и доверял окружающим, просто потому что не мог взять в толк, ради чего кому-то обманывать или хитрить. Родители считали это очень ценным даром, хотя и предупреждали, что нельзя безоговорочно верить всему, что видят глаза и слышат уши - всегда бывают те, кто не прочь воспользоваться доверчивостью других.

На момент начала крутых перемен в его жизни Лиафару было семнадцать лет, а буквально через две недели, десятого сентября, должно было исполниться восемнадцать. Он никогда не замечал за собой ничего необычайного, или не придавал этому значения, жизнь свою считал обыкновенной и старался радоваться каждому дню, как учили его родители.

Друзья спустились с холма и направились в Общественный сад, куда их послал Роман, отец Агата. К слову, Агат был совсем не похож на отца. Темноволосый, с точёными чертами лица, он был копией своей матери. Однако её-то он никогда не видел. Что-то после родов пошло не так, и, спустя короткое время после рождения Агата, она скончалась. Тогда забота о новорождённом сыне стала главным смыслом жизни и поддерживающей силой для Романа. Многие годы он совмещал в себе родительские обязанности, пока не сблизился с талантливой кулинаркой Адивой, помогавшей ему по дому.

Около года назад, когда ещё светило солнце и «Островок» дышал яркой жизнью: всюду всё цвело и пахло; деревья качали пушистыми шапками на ветру, а земля радовала большим урожаем, - Роман и Адива сыграли свадьбу. Свадьба была пышной. В поле за домом Романа, где высилась единственная на всю деревню мельница, собрались все жители.

Именно сельское хозяйство было развито в деревне больше остального. Входя в границы Царства Золотореченск, «Островок» вёл активную торговлю с портовым городом Павловском, куда также прибывали купцы из разных заморских стран. Почти ежедневно от острова отплывали лодки с грузом. Островитяне продавали или обменивали на изделия мастеров Павловска то, что выращивали или изготавливали в своей деревне.

Среди них бывали и Лиафар с Агатом. Чаще, конечно, последний плавал с отцом – пшеницы у них всегда было много, - но также Агат нередко составлял компанию Лиафару, продававшему в порту дедовское вино. В «Островке» каждый второй имел перед домом раскидистые виноградники, и каждый уважающий себя островитянин почтенного возраста считал своим долгом сделать вино из собственного винограда, чтобы потом угостить соседей. Вино Дивада (деда Лиафара) год назад было подано самому царю - Дандору Белогородскому, и с тех пор оно готовилось исключительно для Государя. Мы ещё остановимся подробнее на том, как именно напиток попал к царю, а пока вернёмся к описанию событий, предшествующих крутому повороту в жизни наших героев.