«Спасская красавица». 14 лет агронома Кузнецова в ГУЛАГе

Несмотря на то, что Военная коллегия Верховного суда на основании исключительно гнусно-лживых показаний двух людей признала меня виновным в столь больших преступлениях перед своей родиной, я категорически возразил, возражаю и буду возражать в том, что я абсолютно ни в чем не виновен перед своей социалистической родиной.

Находясь в лагерях примерно 3 года, сделавшись уже инвалидом, фактически и юридически, я ежедневно по несколько раз спрашиваю себя, за что же так жестоко и несправедливо наказал меня свой пролетарский суд, чем я провинился перед своей любимой родиной, и, к сожалению, на эти вопросы не нахожу ответа. Необходимо отметить, что ни следствие, ни суд не предъявили мне, в чем выражалось и выразилась моя измена родине в пользу какого государства, из-за каких лично-корыстных целей или других каких-либо интересов я продавал интересы своей родины. Все мои обвинения, как я уже выше отметил, зиждятся исключительно на показаниях двух гнусно-лживых людей – бандита троцкиста Рудного Ю.В. (б[ывший] управл[яющий] КВЖД) и Резника К.П. (б[ывший] работник КВЖД). Причем в период следствия и суда я просил их, чтобы дали мне с этими провокаторами очную ставку, в чем мне было отказано.

В чем же были мои прегрешения и в чем я повинен перед своей родиной?

В 1929–1935 гг. (23/III) я работал на КВЖД, причем я туда был командирован Наркомземом РСФСР как агроном для приемки и закупки соевых бобов на посев в 1930 году. Задание было выполнено, а потом по согласованию Наркомзема РСФСР и НКПС в 1930 году я был оставлен для работы на КВЖД в агрочасти, помначальником агрочасти, а начальником в то время был китаец Дун, который до 1931 г. одновременно состоял старшим драгоманом при полицейском управлении г. Харбина, и вот якобы этот Дун меня завербовал, но в чем выразилась эта вербовка, какие материалы или сведения я ему или какому-либо иному лицу или организации давал, никто также мне до сих пор не сказал и не предъявил.

Необходимо отметить, что Рудый кроме этого старался возвести на меня еще ряд тяжелых обвинений, но ни следствие, ни суд не нашли нужными предъявить их мне. Причем показания Рудного относятся к 1937 году, а Резника к 1938 г.

В отношении обвинения меня по п.11-му ст. 58 отмечаю, что нигде, никогда не состоял ни в каких противопартийной или [противо] советской организации, абсолютно никакого отношения к установлению курса золотого рубля и тарифам на КВЖД я не имел.

В период моего пребывания на КВЖД я, как агроном, исключительно занимался вопросами с/х-ва и могу с гордостью сказать, что в этой области я для своей социалистической родины сделал очень и очень много, что при желании можно установить. Например, в пределах Советского Союза были направлены большое количество селекционного материала соевых бобов, которые размножаются на совхозных и колхозных полях нашей родины; химические реактивы; чистокровные орловские лошади, свиньи. Издан ряд книг – «Климат Северной Маньчжурии», которые необходимы для авиации. Подытожена работа агрочасти КВЖД за 12 лет, которая характеризует положительную сторону советской власти в пределах другой страны. Это все, вместе взятое, говорит исключительно о моем патриотизме, как сына своей родины. Оно в действительности так и есть, и вот взамен я имею 15 лет лагерей.

Я еще раз повторяю, что в своей политической и практической работах, как в пределах Советского Союза, так и за пределами, я никаких прегрешений перед своей социалистической родиной не имел, но если следствию и суду надо было меня обвинить в столь тяжких для русского патриота обвинениях, т. е. в измене родине, то мое 3-годичное пребывание в лагерях, где я стал инвалидом, потерял свою дорогую мать, которая не могла перенести столь тяжелого для нее горя, оторванность моя от родины, от общества, в котором я учился, жил, от семьи и знакомых – это все, вместе взятое, дает мне право просить Вас, как Председателя Президиума Верховного Совета Союза ССР, имеющего право миловать советских граждан, облегчить мою участь и применить ко мне частичную амнистию и этим дать мне возможность честно и добросовестно работать в области с/х-ва на колхозных или совхозных полях своей любимой социалистической родины или там, где найдет возможным советская власть применить мои силы и знания, вплоть до посылки меня на фронт для борьбы с немецким фашизмом. И я полагаю, что на склоне моей угасающей жизни я принесу больше пользы родине и обществу, нежели я приношу ее, находясь в лагерях, теряя непроизводительно свои последние силы.

3/IV-44 г.

З/к Устьвымлага 14-го МОЛПа НКВД

Кузнецов.

Архив Международного Мемориала. Ф.1. Оп.5. Д.1348. Л. 143–144. Машинопись. Копия.

Документ 72. Жалоба С.И. Кузнецова Сталину (не ранее 24.10.1944 г., не позднее августа 1945 г.)

Председателю Совета народных комиссаров – тов. Сталину В.И.

От з/к 17-го л/п Устьвымлага – Кузнецова Степана Ивановича.

Жалоба.