Спасти Батыя!

Вятич покачал головой: «Нет» – и направился в другую.

Во мне взыграло упрямство:

– Нет, туда. А в ту сторону не пойду.

– Не пойдешь?

– Не пойду!

Муж церемониться со мной не стал, просто перехватил поперек туловища и потащил, как кутенка. Некоторое время я брыкалась, потом сдалась:

– Ладно, будь по-твоему, отпусти, я сама.

Он отпустил и просто продолжил движение, я заковыляла следом:

– А почему мы идем туда?

– Колодец там.

– Откуда ты знаешь?

Глупый вопрос тому, кто столько может.

– Топай, топай, нам еще далеко.

Мы успели дотемна к колодцу, хотя далось это нелегко.

Зато с каким удовольствием я пила и плескалась, хотя вода и не была особенно вкусной, все же степь.

У колодца жил один-единственный дедок, он был глухой, как пень, но старательно кивал в ответ на все вопросы. Как объяснялся с ним Вятич, не знаю, я в это время мылась, но довольно скоро от костерка запахло вареным мясом. Видно, дедок моему супругу поверил, хотя я бы на его месте не стала. Рассуждая здраво, вид двух притащившихся невесть откуда безлошадных мог скорее испугать, чем внушить доверие.

Но я настолько устала, что размышлять об этом была попросту не способна. Поверил и поверил, слава богу.

– Вятич, а он нам не может верблюда продать? У меня в поясе деньги есть зашитые…

– Ну-ка, дай.

Я отдала пояс, но смотреть, как будут торговаться, не стала, уж очень хотелось спать. Укладываясь на узком жестком ложе, я бормотала:

– Завтра утром… с рассветом… чтобы больше пройти…

Вятич погладил меня по головке, как маленькую, поцеловал в темечко:

– Обязательно… Спи, воительница…

Я не видела, как монеты из моего пояса легли на небольшой дастархан в юрте старика. Этого ему могло хватить до конца жизни…

Одного ощущения мягкой постели под боком хватило, чтобы понять: я дома!

Вот это да! Мне что, все приключение с Каракорумом и Вятичем в роли Сильвии приснилось, что ли?!

Но, скосив глаза в сторону, я увидела на лавке арбалет и все поняла. Он всегда перемещал меня во сне. Может, вживую это было зрелищем не для слабонервных, а я девушка впечатлительная?

Вятич спал рядом, я осторожненько поднялась и, накинув на плечи большой плат, решила отправиться к Федьке. Рассвет только занимался, в комнате было еще не слишком светло. Вроде не скрипела, шла на цыпочках, но уже у двери остановил голос Вятича:

– Федя спит, не буди.

– Я только посмотрю.

Он хмыкнул в ответ.

Сын действительно спал, сладко раскинув руки и сосредоточенно сопя. Федя… Федечка… как мне тебя не хватало все эти месяцы! Я старалась не вспоминать, чтобы не было невыносимо больно, но иногда это не удавалось, особенно если видела мальчика такого же возраста и светловолосого. Тогда на глазах невольно появлялись слезы, а к горлу подкатывал комок, мешавший дышать.

Когда я вошла, тревожно вскинулся его воспитатель Карислав, жестом показала, что все в порядке, он лег, но внимательно следил за мной. Они с Вятичем не одобряли мои телячьи нежности, парень уже мечом биться учится, а я все с ласками пристаю.

Сын спросонья пробормотал: «Мама» – и отвернулся на другой бок. Старательно подоткнув одеяло, я отправилась обратно.

– Проверила?

– Как он тут без меня?

– А что без тебя? Не вздумай спросить, для всех ты вчера легла спать, а сегодня встала. Никакого Каракорума.

Я не поверила своим ушам:

– Что?! Ты хочешь сказать…

– Не кричи, весь дом разбудишь. И иди сюда, я тебе все объясню.

– Ты хочешь сказать, что все это мне приснилось? Или ты меня так проучил, чтобы не была слишком самостоятельной?

– Нет, оно было, но мы вернулись обратно к началу. – Голос у мужа твердый, даже жесткий. – Если хочешь повторить, можно повторить, но результат будет тот же – Гуюка убьют.

– Но почему, Вятич? Почему его нельзя оставить в живых, ведь тогда монголы схлестнулись бы между собой, и нам было бы легче.

– Он слишком многим мешал. Так лучше для всех, в том числе и для него. Он одинок, в заносчивости или еще почему растерял друзей, обидел жену, всех, а одинокому в клубке змей не место.

Я улеглась и некоторое время молчала.

– Вятич, а историю вообще можно менять или это решается без нас? Я пыталась, но ничего не получалось. Рязань пала, Козельск сожгли…

– Но ведь и на Неве шведов с датчанами побили, и рыцарей на Чудском озере тоже.

– Ты хочешь сказать, что там и наша заслуга?

– Есть немного… А историю менять можно, только тогда она будет совсем другой. Хочешь изменить?

– Я уже пыталась, не получается.

– Не так пыталась.

Я насторожилась, мой муж зря таких вопросов не задает, что-то здесь не так…

– Настя, тебе пора пройти Посвящение. Если хочешь, конечно. Ты доказала, что многое можешь сама, что достойна.

– Это изменит мою жизнь?

– Конечно. И не только твою, Федину тоже.

– Я… я не могу вот так сразу…

Вятич рассмеялся:

– Ну не до завтрака, конечно, у тебя будет время подумать.

– А ты скажешь, в чем будут изменения?

Муж покосился на меня несколько… странновато.

– Ну, я же должна понять, готова я к ним или нет. Морально, я имею в виду.

– Не была бы готова, я бы и речи не заводил.

– А когда?

– О, началось! Живи пока.

– Нет, ты скажи, когда? И что мы можем изменить?