Спасти будущее!

— Господа офицеры! У всех налито? Тогда… — штабс-ротмистр фон Сиверс жестом фокусника извлек откуда-то пару чистых однопросветных погон и протянул Гаврилову. Стоящий рядом корнет Экк незамедлительно протянул успевшему взять погоны Михаилу стакан, до краев наполненный водкой. Причем не какой-нибудь местной «ханжой», а настоящим «столовым вином». Все остальные офицеры встали и теперь с интересом следили за действом, держа в руках разнокалиберные стаканы. А ничего особенного не произошло. Михаил взял стакан и, глубоко вдохнув, неспешно выцедил водку через слегка разомкнутые зубы. После чего разложил пойманные звездочки, до того лежавшие на дне стакана под слоем водки, на погонах, как бы целуя их. Все было бы гораздо сложнее, если бы незадолго до этого его не научил всему этому второй субалтерн пулеметной команды, корнет Оболенский. Пришлось несколько раз потренироваться, «выложить» правильно звездочки на погон оказалось не так уж и просто.

Выдохнув, Михаил доложил: «Господин штабс-ротмистр, господа офицеры, представляюсь по случаю присвоения очередного воинского чина! Поручик гвардии Гаврилов!». Присутствующие дружно выпили за нового поручика. И быстренько расселись за столом, закусывая, чем послал бог в лице расторопного денщика и помогавшего ему артельного пулеметчиков.

— Здравствуйте, дачники,

Здравствуйте, дачницы,

Летние манёвры уж давно начались…

Гаврилов, слегка уже осоловевший от выпитого, не заметил, откуда у Оболенского появилась в руках гитара. Первый куплет ставшей вдруг популярной в полку песни, переделанной кем-то из драгунских офицеров из инженерной «Съемки», корнет пропел соло. Но припев и второй куплет подхватили все:

— Гей, песнь моя, любимая,

Цок-цок-цок —

По улице идёт Драгунский полк.

Сапоги фасонные,

Звёздочки погонные,

По три звезды, как на лучшем коньяке… [7]

Михаил как-то незаметно для себя погрузился в полусон, полуявь, навеянные выпитой водкой. Вспомнился разговор с Государем, его неожиданные, но весьма точные вопросы. Выслушав Гаврилова, царь не упустил возможности поговорить и с нижними чинами, после чего, уходя, заметил, что он весьма рад встретить в армии столь хорошо подготовленный отряд. Слышавший эти слова штабс-ротмистр Сиверс только подмигнул прапорщику. Позднее не только он, но и остальные офицеры, и пулеметчики, и знакомые из стоящих рядом эскадронов, поздравляли Гаврилова, намекая на ждущие его награды и прочие милости от Государя. Однако в ближайшие дни ничего не произошло. А потом, за тягучими военными буднями, неустроенным бытом и боями, пусть и не столь ожесточенными, как первый, воспоминания о встрече с Императором как-то потускнели и отошли на второй план. Затем флот одержал решающую, как говорили, победу и бои вообще сошли на нет. Японцы, отрезанные от своих островов, сдаваться, однако, не спешили. Русская же армия сил для генерального боя и наступления пока не имела ни на корейском направлении, ни у Дагушаня. А подкрепления и припасы поступали по Великому Сибирскому пути слишком медленно. Как заметил кто-то из армейских остряков, Маньчжурская армия попала в ситуацию «охотника, поймавшего медведя». Того самого охотника, который медведя поймал, но отпустить-то не может, так как медведь его не пускает… В общем, Гаврилов понял, что ни Государю, ни начальникам сейчас не до какого-то прапорщика и смирился с этим. Но два дня назад на стоянке полка, отведенного, как и вся кавалерия, в резерв, появился посланец из штаба армии. И вот вчера командир полка лично поздравил Михаила с царскими наградами — анненским крестом и неожиданным производством в чин поручика…

— Не умеет молодежь пить.

— Шпак, что с него взять. А ведь этот еще из лучших.

Неожиданно донесшийся до него шепот заставил Гаврилова напрячься. Но ссориться не хотелось, тем более в такой, во всех остальных отношениях хороший день.

— Лагеря кончаются,

Парочки прощаются,

До чего короткая военная любовь…

Внезапно гитара, прощально прозвенев струнами, замолчала, песня прервалась. У входа в фанзу поднялся какой-то непонятный шум, заставив Михаила очнуться и осмотреться вокруг. У двери стояла тройка незнакомых офицеров, явно только что проделавших немалый путь на лошадях, судя по их виду.

— Извините, господа, что мы помешали вашему веселью. К сожалению, мы несколько уклонились от своего маршрута, — заговорил стоявший первым, высокий и стройный, смутно знакомый Гаврилову штабс-ротмистр.

— Ваше императорское высочество! — первым узнал вошедшего Джунковский и вскочил, своим примером заставив подняться всех.

— Входите, ваше императорское высочество, господа. Разделите наше скромное веселье, — на правах распорядителя праздника предложил фон Сиверс — Прошу….