Спасти будущее!

Снова набрав ход, эскадра пошла к востоку. Через пару часов хода ее встретили угольщики. Крейсера легли в дрейф, к ним приблизились транспорты, и начался большой аврал — корабли загружались на полную емкость угольных ям.

Что можно сказать про угольную погрузку? Повторить слова Киплинга: «И только пыль, пыль, пыль…». Грязные как черти матросы, грязная палуба и над всем этим вьется черное облако пыли. Капитан первого ранга Бэр, командир «Варяга», Бэр был опытным, знающим и образованным морским офицером. Как полагается старому морскому волку, он оставался холостяком, и корабль был его домом. Бэр был всегда опрятно и элегантно одет, и такая же чистота и порядок царили на его корабле. Его лицо отличалось суровой внушительностью, а отношения к подчинённым — строгой требовательностью. Его корабль всегда был образцовым военным кораблём. Злой, словно тысяча морских дьяволов, он, стоя на мостике, смотрел сверху на все творящееся на его крейсере безобразие и негромко ругался. Подошедший доложить старший офицер после рапорта об окончании погрузки спросил:

— Позвольте поинтересоваться, чем вы так недовольны, Владимир Иосифович?

— А с чего быть веселым, Евгений Карлович? Столько лет готовились к крейсерской войне… и даже погрузку угля как следует не продумали. А если бы вместо узкоглазых азиатов пришлось против островитян сражаться?

— Планида у нас такая, — пошутил Крафт, — никогда к войне не готовы. Что в Крымскую, что в Отечественную…

— Планида-а…, - протянул Бэр, — мало Государь эту «планиду» вешал. Идите, Евгений Карлович, вестовой явно вас разыскивает…

Погрузка продолжалась до темноты. Ночь корабли дрейфовали на том же месте, а к утру транспорты в сопровождении вспомогательного крейсера «Рион» отправились в сторону Владивостока, а остальные крейсера — к Сангарскому проливу.

К нему подошли в наползающих сумерках, что не помешало сигнальщикам идущего головным «Варяга» заметить густо дымящий пароход. Отправив сообщение о встрече и получив в ответ приказ адмирала, крейсер устремился навстречу несущему японский флаг судну. На пароходе, как видно, уже прочли флажный набор, поднятый на крейсере, по международному своду сигналов требующий спустить шлюпки и покинуть судно. Поэтому, не дожидаясь приближения русских, застопорили машину и начали спускать шлюпки. Как только они отплыли на безопасное расстояние, как пушка с «Варяга» выстрелила пристрелочным. Снаряд, не разорвавшись, поднял фонтан воды далековато от судна «Хагинура-мару», название которого удалось прочитать мичману Твермесу, посещавшему курсы японского во Владивостоке. Еще выстрел, еще и еще один… Промах за промахом… Броненосные крейсера уже почти догнали «Варяга», заставив командира недовольно заметить старшему артиллерийскому офицеру …, командовавшему стрельбой.

— Что-то долго вы пристреливаетесь. Так нас не просто обгонят, а еще и ждать будут.

— Первый раз стреляем не по щитам, а по настоящей цели, Владимир Иосифович, — ответил лейтенант Пышнов. Но «фитиля» артиллеристам задал, лично сбегав к орудию, а вернувшись на мостик — еще раз запросил данные стоявшего старшим у дальномера мичмана Черниловского-Сокола, уточняя дистанцию. То ли ругань, то ли уточнение дистанции помогло, но очередной снаряд попал точно в трубу парохода, причем исправно взорвавшись и снеся ее за борт. После чего Пышнов приказал стрелять залпами всем бортом, после тройки каковых судно неторопливо, словно нехотя, легло на борт. Потом, неожиданно перевернувшись, быстро ушло под воду. Но «Варягу» все же пришлось догонять отряд и в Сангарский пролив он вошел самым последним в колонне, мателотом «Светланы».

Через пролив эскадра нагло прошла днем, не скрываясь, словно дразня наблюдателей. Сигнальщики с крейсеров докладывали, что заметили у берега множество поспешно улепетывающих джонок, а в бухте Хакодате, кажется, даже несколько канонерок. Но Небогатов решил не задерживаться на столь незначительные цели, если только сами японцы не рискнут заступить дорогу крейсерам. Однако таких храбрецов (или самоубийц) русским что-то не повстречалось. Поэтому в Тихий океан Крейсерская эскадра вышла без помех.

А потом началось настоящее веселье, которое с легкой руки одного из мичманов, любителя английской литературы, получило среди экипажей название «Большой Охоты». За неделю русские крейсера сумели захватить в качестве призов или утопить семь пароходов, из которых три английских, и отправить на дно вспомогательный крейсер «Касуга-мару». После чего караван из крейсеров и тройки захваченных быстроходных судов вернулся во Владивосток, проскользнув между Курильскими островами, а затем проливом Лаперуза.