Спасти Ивановку

Вынув кольцо из воды, она протерла его и водрузила обратно себе на палец. Глянула в окно и обомлела. Полная луна, только что висевшая в синем небе огромным желтым диском, стала вдруг блестяще-черной. От сияющего черного блеска нельзя было отвести глаз. Где-то за спиной послышался шорох и скрипучий, еле слышный старческий голос:

— День добрый, Беата!

Женщина медленно повернулась. Перед ней стояла высокая худая старуха со светящими и дикими, точно две черные луны, глазами, в черно-сером потрепанном платье и с серпом в руках. Седые длинные волосы разметались по плечам. Беата заорала так, как никогда ни до, ни после этой встречи.

— Замолкни, — так же тихо, но хорошо слышно, велела старуха.

— День добрый, Марзанна, — дрожа всем телом, произнесла Беата.

Она хотела сказать, что вовсе не призывала к себе всесильную богиню смерти, хотела спросить, что ей нужно, но язык как будто разбух и не слушался.

— Можешь не говорить ничего, — прошелестела Марзанна, — я и так знаю, чего ты хочешь. Лада к тебе больше не придет и тебя не услышит. Троих детей вы с мужем родили, а больше у вас их не будет.

«Конечно, не будет, муж от меня ушел», — пронеслось в голове у Беаты.

Она тоскливо подняла на Марзанну глаза, полные отчаяния:

— Ты за мной пришла, да? Меня хочешь забрать?

Ведь Марзанна обычно занималась тем, что ткала полотно жизни, и она могла продолжать ткать, а могла резко оборвать, и тогда человек умирал.

— Я спросить тебя хочу, неужели ты до сих пор хочешь, чтобы муж тебя любил? Тебе ведь Лада давным-давно объяснила, что этого никогда не будет.

Беата замялась.

— Так хочешь ты его любви? — опять спросила Марзанна.

— Да.

— Тогда вот, — старуха движением руки поставила перед женщиной табуретку, — залезай.

Беата затрепетала:

— Ты что, хочешь, чтобы я повесилась?

— А тебе ничего другого не остается. Вперед! После смерти он тебя полюбит.

— Потому что его совесть замучает, да?

— Возможно.

В древних преданиях говорится, что любовь сильнее смерти. Но Беата совсем не хотела умереть даже для того, чтобы после смерти Вацлав ее полюбил. Невольно отступила она назад, нечаянно задела ногой ведро, и «немая» вода пролилась на пол.

— Не хочешь? — усмехнулась старуха. — Значит, не любишь. Дали тебе мужа и троих детей, будь этому благодарна, исполняй свой долг перед мужем, воспитывай детей. Уважай своего мужа и уважай его решение, поняла?

Беата упала на колени и залилась горючими слезами.

— Спасибо тебе, Марзанна, и Ладе я по гроб жизни благодарна! Пусть Вацлав не возвращается, я буду уважать его мнение, никогда больше слова поперек не скажу! Я только жить хочу, видеть, как дети мои растут, как они хорошеют, ничего мне больше не надо!

Страшные черные глаза были устремлены на Беату.

— Прабабушка твоя служила мне, и ты послужи. До самой своей смерти ты будешь готовить покойников к достойным проводам, к великому переходу. Помнишь, как правильно это делать?

Беата, всхлипывая, кивнула.

— Будешь их обмывать в последний раз, наряжать, оплакивать и провожать в последний путь, — продолжала Марзанна, — и смотри, чтобы все правильно было. В последнее время люди нарушают священные правила, и мне это не нравится. Как только в селе вашем кто-то будет умирать, сразу туда иди и помогай родным проводить усопшего.

— Поняла, все сделаю, — пообещала Беата. — Никогда свою клятву не нарушу, что бы ни случилось. Благодарю тебя за почетную обязанность и за доверие.

— Принимаю твое служение, — кивнула богиня смерти, — а муж к тебе вернется, и в этот раз навсегда. До самой смерти с тобой будет, никуда не уйдет.

— Скажи, а Польша? Когда она будет свободна?

— Скоро. И не скоро. Когда ты старой станешь.

Марзанна медленно растворялась в воздухе и вскоре исчезла, как будто ее и не было. Беата повернулась к окну — лунный диск во тьме вновь сиял своим желтоватым светом.

Через пару дней возле дома остановилась коляска, запряженная лошадьми. Дети с радостными возгласами потащили домой мешки с обновками, книжками и другим добром. Вацлав обеспокоенно взглянул на вышедшую жену, заметил, что она стала какая-то другая, во взгляде сквозили совершенно новые невиданные ранее эмоции. Он вдруг по-доброму улыбнулся и сказал ей:

— Я сейчас к Спиридону схожу и вернусь.

Беата спокойно кивнула и пошла с детьми в дом разбирать покупки.

Вацлав шел быстро, глазам неуютно было от яркого солнца, отраженного от белоснежного снега.

— Спиридон дома? — спросил он у Глашки, хлопотавшей по хозяйству.

— Да, сейчас позову.

Вскоре с улицы вошел Спиридон, который, оказывается, был в конюшне и не видел гостя.

— Доброго здоровья, как съездил? — протянул он руку Вацлаву.

— Да нормально, не все из одежды нашли, конечно, а так хорошо все.

— Ну и хорошо, скоро обедать начнем.

— Да я домой пойду, с женой и детьми пообедаю, а то давно вместе не обедали, не ужинали, поди, соскучились они. Я что пришел-то? Поделиться хотел новостью. Я в семью возвращаюсь, к жене, так вот.

Спиридон чуть не упал со стула, а Софья едва не свалилась с лестницы, по которой как раз спускалась в гостиную.