Спасти Каппеля! Под бело-зеленым знаменем

И сейчас он с тщательно замаскированным ехидным цинизмом смотрел за оживленно ходящим «Стариком», машинально отмечая, что тот изрядно сдал за последний год. А это хорошо, ибо он сам на роль вождя мировой революции подходит гораздо больше. Но не сейчас — контратака белых в Сибири ушатом ледяной воды смыла царящую в Кремле эйфорию от победного осенне-зимнего наступления Красной армии.

Троцкий поневоле примерял прошлогоднюю ситуацию в Венгрии, где советская власть пала под ударами внешней и внутренней контрреволюции. Недаром там утвердился диктатором адмирал Хорти, что объявил себя регентом, а страну королевством, ожидающим своего монарха. Как бы такой беды не вышло и в России. Оживились гады, еще самодержавия потребуют!

— Вот только как бы нам настоять, чтобы перемирие не соблюдалось на юге? Вы сможете немедленно опрокинуть деникинцев в море и там их перетопить как худых котят?

— К сожалению, этого сделать пока нельзя, Владимир Ильич. Казаки отчаянно обороняются на Маныче — кавкорпус Буденного понес большие потери и отброшен. Деникинцы отбили Ростов, и сами перешли в наступление, с боем теснят наши части. Тылы отстали, железная дорога еле работает, и то с большими перебоями. Требуется определенное время, чтобы совершить перегруппировку войск, наладить снабжение. Примерно две, а то и три недели.

— Вы учитываете грядущую распутицу, Лев Давыдович? Ведь она остановила наших бойцов в прошлом году, как раз почти на этих самых позициях?! Там будет грязь непролазная!

— Повторения не будет, Владимир Ильич! Сама история не любит таких повторений! — твердо сказал Троцкий, хотя в душе испытывал большие сомнения. Летом Деникин перешел в наступление, и его войска дошли до Тулы. Как бы и сейчас такого опять не вышло. Отсидятся за грязью непроходимых дорог, а потом рванутся вперед, и уже до самой Москвы. А из Сибири пойдет еще одна армия, и если беляки соединятся…

— Но ведь сразу после того, как мы заключим с белыми перемирие, англичане требуют принять их условие созыва конференции на Принцевых островах, для обсуждения будущего России, — на последних словах голос Троцкого зазвучал весьма ехидно.

— Нам нужно удержаться у власти любой ценой! Мы пережили похабный мир в Бресте, переживем и это перемирие, и британское посредничество, — Ленин горячо говорил, не обращая внимания на собеседника, который заметно морщился — Троцкому напоминание о мире с немцами в Бресте два года назад сильно не понравилось. Ведь именно он тогда здорово подгадил Ильичу, сорвав переговоры своим лозунгом: «Ни мира, ни войны, а армию распускаем». Сильно навредил, еле у власти удержались.

— Мы воспользуемся межимпериалистическими противоречиями, и им станет не до нас. Англичане и американцы не дадут японцам заграбастать Сибирь, а потому те к лету начнут убирать свое воинство, с которым пока мы воевать не в силах. И как только японцы уберутся, тогда и нанесем удар. Да, вот еще — необходимо объявить о создании Сибирской советской республики, и тогда мы сможем спокойно отпереться от всех обвинений по поводу нарушения перемирия.

Троцкий восхищенно посмотрел на Ленина — что и говорить, но «Старик» гениальный политик и великолепно чувствует конъюнктуру момента.

— «Союзники» передерутся между собой за богатства юга, а белые станут там разменной монетой. Пусть порежут шкуру неубитого медведя и окончательно разлаются между собой. Тогда им будет не до помощи. А в мае мы сосредоточим против Деникина миллионную армию и скинем его с казаками в море. Повод для этого всегда найдется. А грузинские меньшевики и азербайджанские мусаватисты нам в этом только помогут, они сами с большой радостью ударят в спину Деникину.

— А потом…

— А потом мы установим и у них советскую власть, — Ленин просто заткнул Троцкого, не дав тому высказать правильную догадку. Вождь интеллектуально подавлял своих соратников, для того зачастую прибегая к открытым оскорблениям. Того же Льва Давыдовича он иной раз именовал «иудушкой» или «политической проституткой». Но тот совсем не обижался — ленинские формулировки дышали завистливой экспрессией к более молодым соратникам, что напоминали больше шакалов. Потому что иной раз, за спиной, без всякой почтительности, громко называли в отместку злоязычного Ильича «старой сволочью».

— А что делать с Мурманом? — осторожно спросил Троцкий, с затаенной радостью глядя на оживленного вождя — тот просто блистал мыслью.

— Тоже соблюдаем там перемирие, Лев Давыдович, очень строго. Предупредите товарищей! А где там сейчас беляки фронт держат?

— У Медвежьей горы. Железная дорога до Петрозаводска разрушена, перебросить войска мы не в состоянии. С востока, от Онеги, наступать вообще невозможно — дорог нет, везде непроходимая тайга с болотами. А на Белом море у нас совсем нет пароходов — они, что не вывели с собой на Мурман, перетопили да взорвали на Двине.