Спасти Каппеля! Под бело-зеленым знаменем

— И про крыс, что с корабля побежали. Или к большевикам в услужение бросились, прощение мятежами себе зарабатывая. В спину нас ножом…

— У нас сейчас шаткое положение, но катастрофа уже отодвинута, — тихо сказал Смирнов, и постучал пальцами по подлокотнику. — До победы далеко, говоря о ней, я погорячился. Но и поражение не проглядывается. Обстановка, что и говорить, изменилась кардинально. Есть работоспособное правительство и император, появилась надежда…

— Это золото, Миша, золото. Попади оно к чехам или к большевикам, все было бы кончено. А так появился шанс. Если будет истрачено с пользой, то все может пойти по-другому. Я совершил массу ошибок, и эта была не из последних. Золото нужно было не хранить для будущего, а использовать для исправления ситуации в настоящем. Но я подошел щепетильно…

— Не кори себя, Александр Васильевич. Лучше позже, чем никогда. Зато сейчас ты сможешь распорядиться этим металлом, только вовремя довези генералу Деникину. «Орел» доберется до Севастополя за семь недель, ход у него приличный. Транспорты подойдут следом, их есть кому повести. Так что поторопитесь, ваше превосходительство!

— Постараюсь успеть, Миша. А ты…

— А я и помогу Арчегову, чем смогу, и постараюсь вызвать его на откровенность. Мне все же хочется, сильно хочется узнать, какое могло быть у нас будущее. Надеюсь, ты меня понимаешь?

— Еще бы, — улыбнулся Колчак, — только прошу быть осторожнее, выбери удачный момент. Ты когда вернешься в Иркутск?

— Завтра провожу тебя. — Смирнов задумался, молча пошевелил губами, словно подсчитывая.

— Следом отправлю транспорты. Погрузка на арендованные у японцев пароходы будет закончена через неделю. Затем дорога. В общем, к середине февраля буду уже в Иркутске, если чего непредвиденного не случится. Будем держать связь между собой, нужно быть в курсе дел…

Куйтун

Они лежали, крепко обнявшись, на узком диванчике, слушая бешеный перестук своих сердец да ритмичное громыхание колесных пар по рельсам. Костя прикоснулся сухими губами к влажному лбу жены, ощутил соленость капелек пота. И жар, опаляющий жар разгоряченного женского тела, будто натопленная печка, еще больше усилил жажду.

«Ниночка стала наркотиком, я не могу без нее», — пронеслась в голове мысль, Ермаков еще крепче прижал к себе податливое тело жены, жадно втянул ноздрями идущий от нее запах ромашки.

— Костя, что с тобой происходит? — Женщина неожиданно ожгла его взглядом, сама теснее прижалась, крепко вцепившись пальцами в его спину. Снова посмотрела ему в глаза.

— Ты стал другой, совсем другой. Иначе говоришь, совсем по-другому ходишь, иначе ведешь себя…

— Наверное, подменили, — с безмятежностью отозвался Ермаков, но внутри все напряглось. Жена не дурочка и за эти три недели не могла не задаться таким вопросом, слишком велика была разница между настоящим Арчеговым и им самим.

— Нет, я тебя до малой родинки знаю, — Нина счастливо улыбнулась, — всего исцеловала. А вот душа твоя другая стала, совсем…

— К добру иль к худу?

— Не знаю, — тихо призналась жена. — Но ты такой мне больше нравишься, ты человечный стал. А то все время свой «цук» по любому поводу применял. И вон как взлетел за эти дни, генерал мой! Так при дворе будешь, еще бы — самим царем отмечен!

Она счастливо засмеялась, еще крепче сжала объятия, а Костя мысленно расслабился, обрадовавшись, что прошел допрос.

— Что с тобой стало, Арчегов, ты ж другой. Так?! — Шепот жены, но резкий и требовательный, был настолько неожиданным, что Константин вздрогнул. И понял, что выдал себя.

Нина тут же разжала руки, приподнялась и села на диване, вызывающе выпятив тугую грудь, упругую, почти девичью, совсем не измененную родами и материнством, с большими коричневыми сосками. Словно заподозрив, что муж постарается свести все к шутке и ласке, она натянула простыню, прикрыв тело. И с вызовом посмотрела на него:

— Хватит темнить, Арчегов! Ты мне скажешь правду или нет?!

— Какую правду? — с деланым изумлением спросил Костя и присел на диване. По виду жены и ее голосу он понял, что отшутиться не удастся, да и от ласк и поцелуев Нина сейчас категорически откажется.

— Что с тобой произошло?! — В голосе женщины лязгнула сталь вынимаемого клинка, и ему стало зябко. Но все же он попытался потянуть время, пытаясь собраться с мыслями. Жена выбрала самый удобный момент для внезапного нападения на него, размякшего после бешеной страсти, и в упор тут же! Не увернуться!

— А что?

— Ты мне скажешь правду?! Ложь я не потерплю, лучше не пытайся! Я люблю тебя! У нас сын! Но я желаю знать правду!

— Один человек сказал, зачем нужна ваша правда, если она мешает нам жить. — Ермаков вспомнил политика из того времени, что с цинизмом относился к своему электорату.

— Так может сказать только законченный мерзавец, которому от правды тяжко! — отрезала жена и вперила в него пристальный и довольно тяжелый взгляд. — Что с тобой стало, Арчегов?