Спасти Кэрол

Вместе с ней внутрь экипажа Дуайт погрузил и зеркало. Он установил его на полу, прямо перед ней, словно хотел убедить ее в том, что, несмотря на ее непостижимые успехи, положение ее ненамного улучшилось по сравнению с тем, прежним, – до прихода чудовища в подвал.

Но ведь Дуайт ничего не знал об этом. Не мог знать! И зеркало испугало ее. Не потому только, что показало ей саму себя, но потому что открыло – у Дуайта есть планы. Но какие именно планы?

– Спрячьте свою жену, – вновь произнес Дуайт, и голос его походил на влажный откос свежевырытой могилы. – А я как раз и прячу!

Кэрол посмотрела на свое спящее тело, отразившееся в зеркале. Зеркало! Она узнала его – его однажды вечером принес в их дом Джон Боуи, детально объяснив, как оно устроено.

– Поставь это зеркало посередине комнаты, – сказал Джон. – Отражающая поверхность у него с обеих сторон. Таким образом, ты всегда сможешь себя в нем увидеть, где бы ни находилась. И, если в его присутствии ты упадешь… Кто знает, может быть, тебе поможет то, что ты увидишь себя падающей?

Дуайт не знал, что зеркало было подношением от Боуи. Впрочем, ему было бы все равно. Но, несмотря на то что Джон очень надеялся, что его подарок окажется полезным, муж теперь приберег его для каких-то иных целей, о которых Кэрол пока не догадывалась. И приступ ярости, вызванной в ней этим поступком Дуайта, придал ей новые силы. А она так в них нуждалась!

Она посмотрела на свои отраженные в зеркале руки. Собрала в кулак всю свою волю и сконцентрировалась на пальцах.

Кэрол, сидящая на полу экипажа, внимательно наблюдала за Кэрол, неподвижно лежащей перед ней.

Дуайт гнал лошадей вперед, в неизвестность, и в этот момент Кэрол попыталась пошевелить пальцами. О, чудо! Пальцы, ее физические пальцы чуть приподнялись над полом экипажа и, побежденные невероятной тяжестью, вновь безвольно упали.

И тут же она услышала хор хриплых голосов, рев глоток, разразившихся смехом, – словно в одно мгновение промелькнула перед ней череда тех уродливых физиономий, что она видела в подвале в колеблющемся мерцании свечи.

Был ли с нею свет или нет – Кэрол по-прежнему пребывала в Воющем городе. И тот образ реального мира, который она обнаружила в зеркале, не собирался вытаскивать ее оттуда.

Эдвард Банни

Эдвард Банни сидел в салуне в Портсмуте и играл в карты, когда туда через вращающиеся двери вошел человек по имени Хикори. Эдварду была знакома эта физиономия – Хикори был почтальоном для всех, кто не в ладах с законом, и, когда он появлялся поблизости, это означало, что у него для тебя есть новости.

Сам Эдвард Банни был на Большой дороге смотрящим. У наемных головорезов работа не переводилась: количество народа, не дружившего с законом, росло не по дням, а по часам. И за всем этим следовало приглядывать. Кое-кому было важно знать, где и в какое время находится такой-то и такой-то наемный убийца. Ни один из них не имел постоянного жилья. Вряд ли хоть кто-то назывался своим настоящим именем. Работа Банни состояла в том, чтобы отслеживать передвижения каждого из них, нанимать, а потом докладывать, куда следует, как они выполняют свою работу.

Обычно Эдварда Банни нанимали таким образом: придет телеграмма, а в ней вопрос – есть там у вас кто-нибудь поблизости? Банни ответит парочкой имен. А кто из них лучше справится с работой? Это совсем не предполагало, что Банни знал детали предстоящего дела. Нет, он должен был исходить из того, кто из подручных головорезов способен в нужный момент оставаться трезвым, стойким и обязательным работником. Да, это было важное дело – Банни являлся той осью, на которой по Большой дороге катилось черное колесо жизни и смерти. Босса у Банни не было, но его часто нанимала Лафайетт из Хэрроуза, и такие люди, мужчины и женщины, были в каждом городке, стоящем на Большой дороге. А Хикори, который теперь стоял, притулившись к барной стойке, с видом полнейшего безразличия, причем актер из него был тот еще, воплощал собой грядущую работенку Банни. Естественно, работу ему даст Лафайетт.

Из головорезов Большой дороги Банни особо не любил никто. Никому не нравится, когда за тобой присматривают – тем более было непонятно, достаточно ли трезв присматривающий или типа того. Поэтому Банни нередко смотрел в глаза смерти – пистолетный ствол был частым гостем у него меж глаз, а порой на него ополчалась и вся таверна, битком набитая пьяными отморозками. Даже проститутки его не любили.

И тем не менее от Банни все эти люди получали реальные деньги.

Если Банни заключал контракт с наемным убийцей, тот знал, что ему хорошо заплатят за работу, на которую он не потратит и четырех дней. Большинство служителей закона в близлежащих округах знали, кто таков этот Банни, но законом ведь не предписывалось линчевать одного человека за то, что он перекинулся парой слов с другим, а на руках Банни не было ни капли крови. За всю свою жизнь он не отправил на тот свет ни одного человека, хотя организовал смерть не одной сотни.