Спасти Кэрол

Банни в очередной раз поднял ставки, Гарланд его поддержал, и игроки положили карты на стол. Наконец Банни с видом перевозбудившегося ребенка перевернул свою колоду. Мокрые волосы на его темени блестели, он улыбался, но только ртом, в то время как глаза его судорожно вглядывались в карты – он пытался понять, что у него на руках. Картинки, цифры, масти дрожали, отражаясь в толстых стеклах очков.

Гарланд покачал головой:

– Да, Банни! Говорил я тебе, что этой куче денег будет уютно в моем кармане.

Воцарилась тишина, после чего Банни ударил кулаком по столу, уставил указательный палец на Гарланда и в бессильном отчаянии погрозил ему. Лицо его стало красным, как помидор. И в этот момент вновь раздался кашель – это был Хикори. Банни, с трудом взяв себя в руки, пригладил волосы, поправил очки и дрожащим голосом проговорил:

– Приятно было сыграть с вами, джентльмены.

Снял со спинки стула свою коричневую куртку и отправился к бару.

Хикори оказался ростом на полфута выше Банни.

– Что у тебя? – спросил его смотрящий.

– Горючка Смок.

Банни не отреагировал.

– Хочешь выпить, Банни? – предложил Хикори.

– Я не пью.

– Он идет за Джеймсом Мокси, – продолжил Хикори.

– Я знаю, идиот!

– Слушай, Банни. Я просто…

– Хикори! Когда ты сюда приходишь и мы занимаемся делами, просто излагай факты и проваливай. Понял? Ты что, думаешь, я не знаю, где сейчас Джеймс Мокси и Горючка Смок?

– Да нет, сэр… Банни…

– Хватит трепаться. Никаких объяснений. Понял?

– Да полегче, Банни!

Подошел бармен. Банни взглянул на него, и бармен отвернулся.

– Банни! Ей просто нужны подтверждения. Лафайетт хочет…

Банни посмотрел на Хикори, и тот замолчал. Казалось, Банни готов его ударить.

– Ты знаешь, что делать, Банни, – сказал Хикори.

После чего проглотил свой виски и вышел из салуна.

Банни присел у барной стойки. Бармен принес ему лимонад.

Смок.

Банни знал, что Горючка Смок – самый опасный головорез на всей Большой дороге. Его опасались даже самые отъявленные бандиты. С ним редко вообще кто-нибудь заговаривал – что-нибудь, хоть отдаленно напоминавшее разговор, было невозможно, если его участником был Горючка Смок. У Банни в колоде карт это существо значилось двойкой крестей. Двойка – это две тонкое ножки, черные кресты – мрак, исходивший от чокнутого головореза с непокрытой головой. Джеймс Мокси же был червонным королем. Красный, кровавый король. Ирония, составлявшая основу этого карточного псевдонима, нравилась Банни. Кровавый король, проливший кровь, так и не вынув оружия. Картинки в колоде были припасены для крупных фигур, и, хотя прошло уже девять лет с тех пор, как Мокси покинул Большую дорогу, его слава ничуть не померкла. И хотя та дуэль в Абберстоне была величайшим событием на Большой дороге, у героя этого события не было звериного оскала, присущего всем прочим головорезам в округе. Напротив, было в Мокси нечто… нечто мягкое и чистое, как полагал Банни. Хотя при его имени у многих в жилах стыла кровь.

Тайна. Или нечто мистическое.

Магия.

Червонный король находился в самом низу колоды уже довольно долгое время. Хотя недавно он несколько поднялся, став ближе к Хэрроузу. За ним следовала двойка крестей. С десяток карт разделяли их, хотя дистанция неумолимо сокращалась.

Банни рассмеялся и проглотил свой лимонад.

В каком-то смысле для всех этих людей он был большой шишкой. Все знали его. И все они были такими… крутыми ребятами. И тем не менее ни один из них не согласился бы следить за Горючкой Смоком.

За Смоком тянулся целый шлейф легенд. И Банни знал их все.

Отерев рот салфеткой, Банни пощупал колоду карт, приютившуюся в кармане, потом натянул куртку и пошел к столу, за которым все еще сидели облапошившие его мошенники.

– Банни! – громким смехом встретил его Берни Гарланд. – Ты хочешь нас чем-то повеселить?

Банни уставился в их лица. Ох уж эта троица!

Иногда людям, поставившим себя вне закона, не нравилось, что их пристально рассматривают. Смок уж точно бы возмутился и устроил дебош с огнем и кровопролитием. Но эти ублюдки нуждаются в няньке. Не будь смотрящего, Большая дорога превратилась бы в кровавую баню, а все гуляющие здесь деньги ушли бы в полицию.

– Так что с тобой, Банни?

Банни, истекая обильным потом, продолжал рассматривать физиономии сидящих. Затем улыбнулся одним ртом, развернулся, щелкнув подошвами башмаков, и вышел из салуна.

Солнце в Портсмуте уже встало, хотя и невысоко. Смок был где-то поблизости. Банни знал об этом, потому что он вообще знал обо всех головорезах больше, чем они бы того хотели.

Он направился вверх по Портсмут-стрит, представляя себе, как на своих тонких ножках вверх медленно карабкается Горючка Смок. Также представил он себе и спокойно спящего червонного Короля.

Солнце поглаживало восковое лицо смотрящего, а он почти физически ощутил, как эта парочка перемещается в его колоде карт. Да, Лафайетт была не единственной, кто мечтал, чтобы эти карты сошлись.

Опал и Фарра