Спасти космонавта

– Это будет в девяносто первом, – тихо объяснил Доржи, – через два года.

Марат растерянно посмотрел на Старца: не издевается ли? Однако Учитель довольно жмурился и одобрительно кивал.

– Спасибо, – пробормотал старший лейтенант и начал пристраивать фигурку во внутренний карман кителя. Неловко сдавил пальцами. Глина тихо хрустнула, и две передние ножки отвалились.

– Ай, это плохой знак, – огорчился Старец, – так барашек, пожалуй, не сможет подняться, будет елозить мордой по земле. Но ничего страшного! Я сделал две фигурки, вторую отдал праправнуку. Внучек! Принеси мне глиняного барашка, которого я тебе дал утром.

Раздался лёгкий топот. Смеющийся мальчишка забежал в комнату, протянул на ладошке перемазанную зелёнкой игрушку.

Старец изумлённо посмотрел на глиняную статуэтку. Расстроенный, замахал руками:

– Нет! Теперь нехорошо. Это уже Зелёный Баран, а не Белый.

– Я, пожалуй, сохраню у себя, – сказал Доржи, пряча фигурку, – мало ли. Вдруг тебе когда-нибудь и зелёный пригодится, Марат. Приедешь – заберёшь. Будет повод встретиться.

Старец согласился. Сказал:

– Ну что же, Белый Баран всё равно поможет твоему народу, Марат. Через два года сделаешь, как я сказал. Теперь о том, что нужно лично для тебя. Ты подумал, чингизид? Знаю, что ты хочешь попасть на Кубу. Я могу написать письмо Эрнесто Рафаэлю, мы с ним давние приятели. Он точно поможет.

– Кому? – удивился Марат.

– Ну, вы его называете «команданте Че».

Доржи крякнул и осторожно произнёс:

– Возможно, это очень расстроит вас, учитель. Но Че Гевары нет в живых. Причём давно.

– Ты дурак, – рассердился Старец, – несёшь какую-то ерунду, не разобравшись. Ты ещё скажи, что Элвис Пресли умер. Или Гагарин.

Озадаченный Доржи замолчал и растерянно посмотрел на Марата.

Марат покачал головой:

– У меня есть всего одна мечта, Учитель. Но я не буду просить вашей помощи. В любви мужчина всё должен решать и делать только сам.

Эпилог

Конец октября на Кубе – лучшее время в году.

Сезон дождей только что закончился, и жирная весёлая зелень ещё не успела пожухнуть, пожелтеть под злым тропическим солнцем. Море отдыхает от штормов, ластится к берегу, лениво накатывая на песок. Пальмы кивают огромными листьями, соглашаясь с ветром.

Зелёная военная машина остановилась у террасы. Смуглый мальчишка в выцветшей футболке вскочил, закричал:

– Тётя Мария, опять приехала русская сеньора из Нарокко![29]

Толстая чёрная Мария вышла из кафе, приветливо улыбнулась. Водитель открыл дверцу, помог женщине выбраться. Русская сеньора распрямилась, потёрла уставшую спину.

– Так я поехал, Ольга Андреевна? – спросил водитель.

– Конечно, Ваня, – кивнула женщина, – вернёшься через час. И не забудь: Николаю Александровичу – ни слова.

– Разумеется, Ольга Андреевна, – кивнул водитель и уехал.

– Вам как обычно, сеньора? – спросила негритянка. – Как вы себя чувствуете? Наверное, совсем скоро?

Женщина, тщательно подбирая испанские слова, сказала:

– Да, Мария. Как обычно. Всё хорошо, а срок через неделю. Действительно, скоро.

Смуглый мальчишка оттащил выгоревший шезлонг под укрепленный на пляже зонтик. Помог Ольге усесться поудобнее, подал бокал с ананасовым соком.

– Спасибо, Хосе. Теперь на почту? – спросила женщина.

– Да, сеньора! – мальчишка развернулся, побежал, сверкая розовыми пятками.

Женщина откинулась в шезлонге, закрыла глаза. Тихо подошла негритянка, спросила:

– Может быть, принести платанос?[30]

– Спасибо, Мария, не надо. Жарко, совсем не хочется есть.

– И кого ждёте, сеньора? Наверное, девочку – рыжую, как мама?

– Нет, – рассмеялась Ольга, – мальчика. Кудрявого и умного, как папа.

– Тоже хорошо, – согласилась Мария.

Послышался топот босых ног – запыхавшийся Хосе уже издалека размахивал конвертом и кричал:

– Письмо! Вам письмо до востребования, сеньора!

Ольга, с трудом скрывая волнение, схватила конверт. Мария деликатно отвернулась, пошла в кафе, обняв за плечо мальчишку:

– Пойдем, Хосе, тебе ещё полы мыть.

Ольга дрожащими руками разорвала конверт. На песок упала фотография и сложенный листок. Пыхтя, с трудом нагнулась, подняла. С фотографии смотрел худощавый брюнет в форме торгового моряка. Развернула, жадно начала читать.

Тихо рассмеялась. Погладила огромный живот, сказала:

– Ну что, сыночек, папка-то у нас теперь моряк Балтийского морского пароходства. Так, глядишь, и до пирата докатится.

Опёрлась на подлокотники шезлонга, с трудом поднялась. Сбросила шлёпанцы, пошла к воде, загребая босыми ножками белоснежный песок. Приставила ладошку козырьком от полуденного солнца.

Океан приветливо подмигивал солнечными бликами, играл белыми барашками.

Далекая любопытная волна привстала на цыпочки, выгнула изумрудную спину.

Или это был Зелёный Парус?

Санкт-Петербург. Февраль – май 2014 г.