Спасти Кремль

– Битте, мой мальчик, битте!

Руслан оторвался от мелко исписанных страничек и восхищённо оглядел накрытый стариком стол: печёная обугленная картошка, хлеб и полный чайник крутого кипятка. Благодарно улыбнувшись радушному хозяину, голодный Руся проворно подсел к столу. Он торопливо надкусил горячую картофелину и с полным ртом промямлил нечто похожее на «данке шён».

Однако мысли о сестре не давали ему спокойно заняться едой. Толком не прожевав, Руслан соскочил с места и принялся вышагивать вокруг стола, возбуждённо размахивая надкусанной картофелиной и сумбурно пересказывая старику прочитанное.

Карл Фридрихович слушал внимательно и не перебивал. Он смотрел то на самого Русю, то на картофелину в его руке, и всё вздыхал. Периодически старик отщипывал кусочки хлебного мякиша и задумчиво отправлял их в рот. Пережёвывал он хлеб сосредоточенно, с меланхолическим выражением лица.

– Нет, вы только послушайте! – И Руся, быстро заглотив оставшийся кусок картошки, схватил блокнот и торопливо забормотал:

«Рассказывают, что уходя из Москвы два батальона московского гарнизона, вливаясь в отступающую мимо Кремля главную армию, уходили с музыкой.»

– Чего? – Руся аж поперхнулся. – Бред какой-то.

«Какая каналья велела вам, чтобы играла музыка?» – закричал Милорадович командиру гарнизона. Тот ответил, что по уставу Петра Великого, когда гарнизон оставляет крепость, то играет музыка. «А где написано в уставе Петра Великого о сдаче Москвы? – заорал Милорадович. – Извольте велеть замолчать музыке!»

– А, ну, теперь понятно… – усмехнулся мальчик. – Ладно, это всё, конечно, интересно, да только… Короче, подробности – потом, – заявил он. – Главное, что мне надо знать – это где и с кем она сейчас. – Он нахмурился, лихорадочно листая блокнот.

– Об этом и так можно догадаться, – тихо ответил ему Шрёдер. – С поджигателями, разумеется. С теми, друг мой, кто схватил и раздел французика Виньона. И десятки других его собратьев… э-э-э… в покое не оставил.

Руся скептически поджал губы. Луша – диверсантка? Он в сомнении покачал головой. Нет, на неё это совсем не похоже. Впереди всех на лихом коне – это в её стиле, не зря же она в армию напросилась, но чтоб нападать из-за угла? Не такой у неё характер.

Ответ, видимо, был у него в руке, оставалось дочитать его до конца. И он снова склонился над страницами, испещрёнными тонким шариковым стержнем.

Один глаз, да не обманешь!

Руслан читал записи сестры, и ему казалось, что он видит всё описанное своими глазами.

Вот Луша. Сидит у избы. Замёрзла, видно – ёжится, дует на покрасневшие пальцы. Вот она приподнялась на завалинку, прижала нос к окошку.