Спасти Кремль

В горницу вошёл щупленький русоволосый кадетик и звонко поздоровался. Кутузов кивнул в ответ и внимательно прищурил уцелевший глаз.

– Ну, сынок, подойди поближе.

Луша подошла к столу, и вытянулась во фрунт.

– Гм. Брат значит? Ах, не совсем. Родственник? Ну-ну.

Лицо Кутузова осталось невозмутимым, только иронически приподнялась лохматая седая бровь.

– Фамилия-то его как? – через голову Луши обратился Кутузов к улану. – Уж не Раевский ли? А у него, говорят, ещё сестра есть?

Кутузов бросил быстрый взгляд на кадета и хитро улыбнулся. Кадет стоял невозмутимо, руки по швам. Кутузов по-стариковски тяжело поднялся с лавки, и крикнул в дверь:

– Ничипор, голубчик, когда же чай будет?

– Готово, готово, Михайло Ларионович! Прикажете подавать? – денщик втащил в дом кипящий самовар и водрузил его на стол.

Самовар был большой, в его сверкающих боках отражалась вся горница. Увидев в нём и своё, бледное от недосыпу лицо, Луша невольно поправила волосы быстрым привычным движением руки.

Поймав пристальный взгляд Кутузова, она смутилась и опустила ресницы.

– Та-ак. Ну-ну. Теперь уж я учёный, и на мякине меня не проведёшь! – Кутузов многозначительно покосился на Александрова. – У самого пять дочерей и тут, даром что на войне, тоже… бабы обложили.

Михаил Илларионович хлопнул ладонью по столу.

– Хоть один глаз, да не обманешь! – усмехнулся он, поправляя чёрную повязку. – Повадка у тебя, кадет, девичья.

Луша ничего не ответила, только застенчиво поморгала своими длинными ресницами.

– Ну, девицы! Что мне с вами делать?

Девицы потупились.

– Что прикажете, ваше сиятельство! – отчеканил улан и щёлкнул каблуками.

– Задали вы мне задачу. Девица на службе – и то случай исключительный, но чтоб отроковица…

Смешливая Луша чуть не прыснула. Отроковица? То ещё словечко. Отрок, пожалуй, ещё туда-сюда, но отроковица… Птица-чечевица… Эх, что с них взять, замшелый девятнадцатый век! «Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой…» Нет, ну надо же…

– Да-а, весь народ поднялся, с места двинулся, – задумчиво проговорил меж тем Кутузов. – Ведь двести лет на нашей земле войны не было. А ныне и стар, и млад – все хотят сослужить службу Отечеству. На защиту родной земли встать!

Кутузов подошёл к Луше, и вперил в неё свой единственный глаз.

– Что ж, Раевский. Твой брат мне известен. Он доставил в штаб важные сведения. И в тебе я вижу то же рвение быть полезным народу своему в эти тяжёлые для всех его сынов… гм, и дочерей… времена. – Михайло Илларионович махнул рукой и снова полез за платком.

– Брат твой отправился разыскивать сестру – тебя, стало быть. Да видно не успел, как ни спешил. Надеюсь, этот не пропадёт парень! А ты пока лучше при мне останься. А там видно будет. – Он похлопал Лушу по плечу. – Уверен я – всосёт Москва Наполеона, как губка. А мы подождём. С божьей помощью людей соберём, силы накопим, – Кутузов замолчал, насупился и крепко сжал кулак. – А потом … пусть враг не ждёт пощады!