Спасти Москву! Мы грянем громкое Ура!

— Ты успокойся, Александр Васильевич, — мягко произнес Арчегов. — Когда имеешь дело с Москвой, то нельзя быть уверенным ни в чем. Потому к «большим крейсерам» нужно пару мониторов купить с такой же артиллерией, как раз для балтийского мелководья. Да еще 3–4 крейсера — большее мы просто финансово не потянем.

— Да понимаю я, — буркнул Колчак, обиженно засопев. — Мне просто за флот обидно!

— А мне за державу. Ладно, открою тебе один секрет, — Арчегов заговорщицки подмигнул и открыл «Джейн». — Тебя вот такие красавцы устроят? Много не обещаю, но парочку, а то и три штуки выклянчим. Не сейчас, конечно, но очень скоро…

— Ты издеваешься?! Кто ж нам «Орионы» продаст?! Да даже если бы британцы и захотели, у нас столько золота просто нет.

— А мы по остаточной стоимости приобретем, когда в Лондоне начнут Вашингтонское соглашение соблюдать и все линкоры, кроме 15-дюймовых, на слом пустят.

— Так ведь ты говорил, что продажа в третьи страны будет настрого запрещена?!

— Говорил, — согласился Арчегов. — Но что нам мешает сейчас заключить с британцами предварительное соглашение, по которому они передадут нам два-три линкора, если королевский флот решит по каким-либо причинам вывести их из своего состава. Причем указать, что данный договор выполняется в приоритетном порядке, независимо от любых договоренностей Великобритании с другой страной, либо группой держав. И совершить предоплату золотом, в размере миллиона рублей. Вот они над нами смеяться будут, пока в Вашингтоне дебаты не пойдут!

— Кхм…

Колчак закашлялся — удар оказался слишком силен. Адмирал подумал, что до такого он бы не додумался.

Право слово, с военным министром лучше не играть, прохиндей еще тот, на все события у него свои варианты заранее заготовлены.

— Худо мне, Александр Васильевич, устал я…

— Ты отдыхай, Константин Иванович, сейчас врача позову. А мне пора в Севастополь. — Колчак поднялся, пожал мягкую ладонь молодого генерала, что безвольно лежал на подушках, и быстро вышел из комнаты, сделав знак ожидающему на диване доктору.

Адмирал вышел из дворца, не обратив внимания на застывших солдат охраны, и стал спускаться по лестнице. И тут внезапно остановился, машинально хлопнув себя по лбу. Он вспомнил тот по-детски наивный и честнейший взгляд Арчегова, с которым он уже раньше встречался.

— Где-то он меня провел! Слишком уж… нет, тут что-то не то?!

Яссы

Холодный осенний туман продолжал окутывать землю густым покрывалом. Однако наступающее утро потихоньку подступало, и кое-где уже рвалась молочная завесь, покрываясь сквозными проплешинами, словно одежда нищего сквозными дырками.

— Самое удобное время для атаки, — пробормотал Фомин, заглядывая на большой циферблат наручных часов.

Стрелки медленно ползли по кругу, отмеряя минуты — до расчетного времени оставалось еще полчаса.

— Сколько ни дыши, а все мало, не надышишься!

Семен Федотович негромко выругался, затем с облегчением вздохнул, в который раз мысленно усмехнувшись над своими страхами и тревогами.

И в бой вроде ходил много раз, ан нет, перед каждой атакой волнение так и забирает, нагнетая излишние страхи и тревоги.

— Господин майор, экипажи в танках, — за спиной раздался негромкий голос помощника, и Фомин обернулся.

— Хорошо, Оскар Оскарович, — тихо ответил Семен Федотович и улыбнулся.

Капитан-лейтенант Ферсман, назначенный его заместителем или помощником, если исходить из нынешних реалий штатного расписания, две недели тому назад, произвел самое благоприятное впечатление. И что немаловажно в нынешней ситуации, имел порядочный боевой опыт, полученный именно на английских «Марках».

Дело в том, что он командовал танком «Капитан Крони» в октябрьских боях под Петроградом в прошлом году. Когда же армия Юденича отступила в Эстонию, то его назначили командиром посыльного судна «Китобой», стоявшего в Ревеле, уже переименованного эстонцами в Таллинн, под Андреевским флагом.

Хозяева, уже присвоившие русскую канонерскую лодку «Бобр» и с два десятка мелких кораблей, катеров и судов Балтийского флота, снова решили пополнить свои военно-морские силы за русский счет.

Сами чухонцы качать права не посмели, обратившись за помощью к англичанам, благо некоторый опыт уже имелся.

Именно британцы заставили спустить красные флаги на двух русских эсминцах, под угрозой немедленного расстрела.

Командовавший отрядом бывший мичман Ильин, взявший новую фамилию «Раскольников» (в честь героя Достоевского, который с помощью топора вершил революционное правосудие), презрев заветы Петра Великого, сдался в плен, даже не попытавшись хотя бы затопить свои корабли. А захваченные эсминцы англичане просто отдали эстонцам, наотрез отказавшись передавать генералу Юденичу.

Однако старший лейтенант Российского императорского флота, даром что немец, оказался не четой красному военмору.

Ферсман категорически отказался спускать флаг и приготовился принять последний бой прямо в гавани, ибо шансов на прорыв не было, против двух мелкокалиберных пушек «Китобоя», на каждом из двух английских эсминцев было по четыре 102-мм орудия — чудовищное неравенство!