Спасти огонь

Про Галисию Эсмеральда тоже собрала все, что можно. Жил капитан на улице Независимости, дом № 8, но у него было еще два дома, один на улице Лукаса Серверы, 69, а второй на улице Пятого мая, 3, оба для целей безопасности. В каком из трех домов он заночует сегодня, не знали даже его прихвостни. Машины две, ездил в одиночку, внешность изменял. Белый пикапчик «ниссан», номер FBT-07-18 и красный «додж-джорни», номер FGY-03-05. Неказистые с виду машинки были бронированы по высшему классу защиты, из смит-вессона такие двери и окна не пробить даже близко. Охрана состояла из четырех федеральных полицейских, одетых по форме, и четырех, одетых по гражданке. По форме: Бесерра, Гарсия Ребольо, Ортега и Аскойтиа. По гражданке: Франко, Салданья, Де Вальдес и Анайя. Пятнадцать лет женат, старшему сыну четырнадцать, младшему одиннадцать. Несколько раз был замечен в компании Хани, босса «Самых Других». Ходили слухи, что в обмен на голову дона Хоакина Хани подарил ему ранчо площадью четыре тысячи акров, которое примыкало к плотине Амистад с техасской стороны и стоило примерно шесть миллионов долларов, а также квартиру в столичном районе Поланко. Даже Мата Хари не выяснила бы столько, сколько выяснила сладкая бывшая булочка. КГБ и ЦРУ нервно курили в сторонке.

Совершенно вымотанная Эсмеральда прилегла на кровать, не раздеваясь. Видно было, что ей пришлось побегать. Под мышками на платье образовались липкие белесые круги, а пахло от нее улицей и солнцем. Этот душок поубавил у Хосе Куаутемока охоты вставить ей прямо сразу. Целый день он ее вспоминал и облизывался, но теперь от нее несло, как от шкварок, и желание пропало. Она, видимо, поняла, в чем дело, лениво встала, разделась и пошла в душ. Залезла под струю ледяной воды, в самый раз после зноя, и быстро намылилась. Больше она не станет изменять Машине. Днем она успела заскочить в церковь Иоанна Крестителя и принести обет Святой Деве. Так она думала, когда Хосе Куаутемок забрался к ней и начал целовать и целовать, и мало-помалу обет померк.

Позвонил Педро и сообщил отличные новости: «Мы с Эктором были у замминистра, и он согласился, чтобы вас пропустили по одной только справке о несудимости. Адрес, телефон и все остальное теперь можно не предоставлять». Я вроде бы должна была обрадоваться, но только промямлила «спасибо». Снова противоречивые чувства. Почему простой визит в тюрьму вызывает у меня такую тревогу?

В четверг после обеда я собрала труппу и рассказала, как движется дело. Но перед этим позвонила Мерседес и позвала ее поговорить в кафе. «Вселенная к нам благосклонна, — сказала я, как только она села напротив меня, — и у нас получится выступить в тюрьме». Ее лицо просветлело. «Ты не представляешь, как я рада, что ты наконец решилась», — сказала она с улыбкой. Подошел официант. Мерседес заказала капучино без кофеина, а я мятный чай с медом.

«Мерседес, мне нужно кое-что тебе сказать», — произнесла я, наблюдая, как она бросает в кофе сахарозаменитель. Она улыбнулась: «Конечно». Я помешала чай, чтобы мед лучше растворился. «Я не хочу, чтобы ты участвовала в этой постановке». Мерседес удивленно воззрилась на меня. «Тобой движут мотивы, отличные от мотивов труппы», — осторожно сказала я. Мерседес изменилась в лице. «Почему я туда иду — мое дело!» — почти прокричала она. Люди за столиками начали оборачиваться на ее голос. Я старалась сохранять спокойствие. «Мерседес, ты хочешь отомстить своему насильнику, а мы не можем зациклиться на этом». Она едва сдерживала возмущение. «Я умею работать в команде», — сказала она, повысив голос. «Я это знаю. Но мы не можем все время думать, что ты отчебучишь на сцене, чтобы привлечь внимание этого типа». Она пристально посмотрела на меня и сварливо спросила: «Это же я тебя убедила поехать. Так в чем дело?» — «Я решила, что ты не едешь, и решения своего не изменю». Она совсем смешалась. «Это подлость с твоей стороны», — сказала она. «Нет, это ты задумала подлость», — возразила я. И попросила счет. С плохо скрываемым бешенством она сказала: «Предупреждаю: если меня не возьмут в тюрьму, я уйду из труппы». К такому шантажу я была готова. «Нет, Мерседес. Не уйдешь. Иди домой, подумай над тем, что я тебе сказала, и увидимся на следующей неделе». Официант принес счет, я положила на стол двести песо и, не дожидаясь сдачи, встала. «Пока, Мерседес».

В «Танцедеи» я пришла в расстроенных чувствах. Не знаю, как мне хватило смелости пойти наперекор Мерседес. В глубине души она понимает, что я права. С ее стороны безответственно отправиться в тюрьму, только чтобы бросить вызов насильнику, и использовать нас в своих целях. Как руководитель труппы, я не могла этого допустить. Я понимала ее ярость, но это была ее ярость, а не наша. Нечего марать нас своей болью.

Я рассказала танцорам, что большую часть требований упразднили. Некоторые все равно остались недовольны. Справка о несудимости — самый муторный документ из списка.