Спасти огонь

Сочное дельце со стройкой в тюрьме было для Крысы козырем. Если он добудет боссам боссов дивиденды, то отсрочит собственную смерть минимум на пять лет. Но это если главного босса раньше не порешат. Таково уж колесо бизнес-фортуны. Шеф помер — грядут чистки. Братва зубами вгрызается за место на верхушке. И таких мудаков, как Крыса, убирают первыми. Дону Пепе для улещивания патрона нужен был кэш, а тут откуда ни возьмись вылезает этот малахольный и говорит, мол, «низ». «Слушай сюда, убогий, — сказал он Хосе Куаутемоку, — я тебе по-простому разложу. Если завтра у меня не будет всего бабла чистыми банкнотами, тебя и твою зазнобу, — тут он кивнул на Хулиана, — на ленточки порежут».

Хулиан судорожно вздохнул, но Хосе Куаутемок оставался невозмутим. «Послушай, — сказал он Крысе, — ну закроют эту стройку, вот и все. За нее не государство платит. Ее частные лица затеяли, чтобы нас, зэков, облагодетельствовать». Крыса обернулся на своих головорезов и снова уставился на Хосе Куаутемока: «Да мне насрать, кто платит, государство, не государство. Похер. Либо у меня будет лавэ, либо вас сцапает костлявая». Хосе Куаутемок ни одним мускулом не двинул: «Мы столько не стоим, братан. За нас и десяти тысяч песо никто не даст. А хочешь убивать работяг — вперед, хоть жри их с зеленым соусом». Хулиан изумлялся этому хладнокровию. Можно было подумать, Хосе Куаутемок обсуждает, как расставить футболистов в дворовой команде. Дон Пепе подался вперед и пристально вгляделся ему в лицо. «Что нам с этого будет?» — спросил он. «Слушай, братан, — Хосе Куаутемок отказывался называть этого дурного психа доном, — ты своими угрозами добьешься только одного: стройка встанет». Крысе горделивый тон пришелся не по нраву. «Да я вас без денег, просто так убью», — сказал он. Хосе Куаутемок был холоден как лед. Он понимал, что это не просто брехня. Их и вправду могут хлопнуть прямо сейчас. Но так дело не пойдет. «Этот проект одобрен президентом, — сказал он, — и за ним стоят очень серьезные люди». А Крысе-то что до президента? Через два года придет новый, и договариваться будут уже с ним. «А мне по барабану», — сказал он. «Тебе, может, и по барабану, а вот шефам нет». Крыса собирался ответить, но тут рот открыл Хулиан: «Мы можем попросить президента приостановить экстрадиции». В газетах все время муссировалось недовольство нарко тем, что их отправляют в США. Одно дело — когда тебя судят и сажают в Мексике, где при удаче и попутном ветре, может, чего и обломится: кабельное телевидение, свободный доступ телочек, тако по-пастушьи, мягкая перина, и совсем другое — когда ты попадаешь в тюрягу строгого режима к гринго, где тебя никто не знает, секут круглыми сутками и даже жалкого одеяла не допросишься. Почти всегда попавшихся больших боссов отбук-совывали в Гринголенд. По политическим соображениям: парочка крупных рыб для нового американского президента — отличный подарок на Рождество. Такие решения обратной силы не имеют, и дон Пепе это знал. «Да так и так их отправят к янки. Хрена лысого вы тут сделаете». Конечно, они ничего не могли сделать. Но Хулиан вынул козырь из рукава: «Для шефов не сделаем, а для вас, дон Пепе, очень даже сделаем». Крыса американцам на хрен не упал. Обычный тупорылый мясник, не в курсе откатов политикам, не в курсе перекачки порошка и прочих веществ, не в курсе бизнесменов — отмывателей чужого добра, не в курсе счетов в офшорах вроде Панамы или Каймановых островов. Зачем экстрадировать сифилитика, вся ценность которого — в умении мочить людей? «Я гринго не сдался. Я им ничего не сделал», — сказал Крыса с некоторой тоской в голосе. Хосе Куаутемок сообразил, к чему клонит Хулиан, и вставил: «Раньше — может быть. Но не теперь». Дон Пепе воззрился на них. Они что-то знают или так, лапшу вешают? Экстрадиция для него смерти подобна. Пожалуй, и похуже смерти будет. В этих клятых тюрьмах человеку даже повеситься не дают. Только узел из футболки начнешь вязать, как уже заходит десяток вертухаев и самого тебя вяжут. Дон Пепе всякого наслушался про колонию в Колорадо. Холоднее, чем в сибирской тундре, а жратва хуже, чем в «Макдоналдсе».

«А ты откуда знаешь, что я у янки на примете?» — подозрительно спросил он. «Век воли не видать, — сказал Хосе Куаутемок. — Думаешь, я тебе с какого перепою низ-то предлагаю? А этих шестерых с тобой заберут, если будешь еще выеживаться». Шестеро амбалов переглянулись. А их-то за что? Они простые труженики преступного мира, дешевая рабочая сила. Им и в кошмарах не снилось, что они, оказывается, на примете. «Так что я тебя предупредил, братан. До нас больше не докапывайся». Дон Пепе заколебался. Больно борзые они. Без хорошей крыши так не разговаривают.