Спасти огонь

Ты никогда не ругал нас на науатль. Видимо, слишком уважал его, ведь он заключал в себе огромную часть мира, где ты вырос, и ты не хотел осквернять язык, произнося бранные слова. Зато на испанском поносил нас от души. Извлекал из своего заумного арсенала самые унизительные архаизмы, значения которых мы не знали: остолоп, охламон, юрод, простофиля, межеумок, лоботряс, страхолюдина, обалдуй. Объясни мне, почему ярый противник колонизации так искусно пользовался языком колонизаторов, чтобы унижать других?

Ты уже этого не застал, Сеферино, но тысячи молодых людей родом с гор Пуэблы нелегально эмигрировали в США. Большинство осели в Нью-Йорке — его даже стали называть Пуэбла-Йорком. На каждом рейсе в «Большое Яблоко» можно было столкнуться с двадцатью твоими земляками, особенно в бизнес-классе. Они везли исконно мексиканские продукты: соус моле, сыр, съедобную опунцию, а также письма, одежду, подарки — все совершенно законно. Они все это декларировали на американской таможне и платили соответствующую пошлину — как мне рассказала моя соседка по рейсу, женщина в традиционном костюме, когда я летел на один конгресс. Это был такой бизнес: летали они туда-обратно по четыре раза в неделю. Места в бизнес-классе оплачивали бешеным количеством накопленных миль. Они служили мостом между мигрантами и их семьями на родине. Обратно в Мексику везли подарки, еду, деньги — и тоже декларировали на мексиканской таможне.

Как и следовало ожидать, смесь запахов всяческой снеди и крестьянского пота раздражала некоторых пассажиров бизнес-класса. Сам знаешь, расовая и классовая дискриминация начинается с обоняния. Особенно брезгливые жаловались стюардессам: «Сеньорита, я заплатил две тысячи долларов, чтобы лететь с комфортом, а не нюхать эти ароматы». Бедные стюардессы были вынуждены увещевать возмущенного топ-менеджера в костюме и галстуке: «Простите, но они тоже заплатили за билет». — «Да, сеньорита, вот только вам следует внимательнее смотреть, кому вы билеты продаете». И так без конца. Постоянные клиенты грозились сменить авиакомпанию. Бесполезно. На любом рейсе в Нью-Йорк атмосфера была как на уличном рынке, почти доколумбовом. Меня вовсе не раздражали тюки и запахи — наоборот, переносили в счастливую пору детства у бабушки с дедушкой, к свежему козьему сыру, который готовили мои тетушки, к ароматам кухни, пашни и хлевов.