Спасти огонь

Я придумал стратегию, как его утопить. Шпионы всегда думают, что они вне подозрений. Они столько знают про остальных, что воображают себя непобедимыми. Лучший способ борьбы с ними — противоядие от их же отравы: компромат на них самих. В тот же вечер я позвонил паре своих людей в правительстве. Через полчаса у меня уже был заветный ключ: мошеннические похождения Моралеса в бытность послом в Израиле. Все-таки не зря ты научил нас всегда быть в хороших отношениях с евреями. Мною в этом смысле всегда двигало искреннее восхищение и желание дружбы, но в результате я получил немалую выгоду. На следующий день я рассказал эту историю одному нашему старому другу. Он внимательно выслушал и пообещал кое с кем обсудить. Два дня спустя перезвонил: «Этот мудак натворил-таки в Израиле дел. Передадим его в руки израильских товарищей».

В тот же день со мной связался заместитель главного редактора израильской левой газеты «Гаарец», которому грязные делишки их правого премьер-министра с президентом Мексики (с целью укрывательства этого жулика) были весьма на руку для продвижения своей либеральной повестки. Мы составили целую стратегию: мошеннические операции бывшего посла Моралеса подвергнутся тщательному расследованию, а как только информация будет собрана, «Гаарец» даст передовицу, где расскажут, как консервативный кабинет покрывал факт немалой финансовой поддержки террористов и врагов Государства Израиль. Двух зайцев подстрелили разом: и Моралеса загубили, и премьер-министра замарали, доказав его участие в постыдном и достойном порицания международном сговоре.

Лучшего и желать было нельзя. Журналисты «Гаарец» прекрасно справились с работой и всему миру поведали о злостных махинациях Панчито Моралеса в Израиле. Как истинный трус, он сбежал из страны. Его поймали, потом экстрадировали. Жаль, не посадили в Восточную тюрьму, чтобы мой брат с лихвой отплатил ему за попытку посягнуть на его любимую женщину.

Странным образом судьбы твоих сыновей снова переплелись. Признаюсь, мною двигала глубоко упрятанная сентиментальность. Да, я полон цинизма и одержим деньгами, но даже я улыбнулся, когда любовь победила. Очень широко улыбнулся.

Машина сидел взаперти, выходил разве что в «Оксо», и винтики у него крутились в одну-единственную сторону: сторону мести. Бесов, засевших в нем, можно было изгнать, лишь убив обидчика. Только кровь смоет черный зловещий песок ревности, осевший глубоко в сердце, извергнет густой плевок унижения, створожившийся в набухших клапанах от яростного воспоминания о поцелуях и ласках неверной жены. Другими словами, ему нужно было избавиться от гребаной желчи, не дававшей ему жить спокойно.