Спасти президента

По дороге сюда я уже мысленно отрепетировал свой рассказ, сделав его максимально компактным. Начать я собирался с письма от «Мстителя», а закончить бегством Исаева и осмотром его квартиры. Единственное, про что я решил не говорить, — так это про номера на автоматах. Свои подозрения насчет генерала Голубева я пока оставлю при себе. Не в моих правилах стучать на начальство.

Глава администрации вник с первой же минуты. Как только я заикнулся о «Мстителе», Железный Болек сам выудил из дальнего ящика копию его письма и положил на стол.

— Так-так, — произнес он, ребром ладони разглаживая листок. — Кто бы мог подумать... Говорите-говорите, все это крайне важно...

Я приободрился, но вскоре заметил, что хозяин кабинета ведет себя как-то странно. Нет, он не перебивал меня, он даже изредка мне поддакивал. Взгляд его по-прежнему оставался внимательным. Однако внимание это было уже направлено не вовне, а куда-то далеко вглубь себя. Видимо, детективный рассказ капитана Лаптева перестал занимать Железного Болека. Теперь хозяин кабинета чутко прислушивался лишь к собственным мыслям: может быть, и крайне важным, но бесконечно далеким от моей истории.

— Это вариант... — сказал он в пространство, когда я закончил. — М-да, это хороший вариант. Отличный... Повышаем меры безопасности, дочь переезжает в Завидово... Угу... Знаете что, капитан Лаптев. — Глава администрации наконец вспомнил о моем присутствии. — У меня к вам большая просьба. Валера мне сказал, что вы грамотный опер. Ценю профессионалов. Не сомневаюсь, вы скоро найдете этого двоечника. Но только...

Железный Болек сделал паузу и побарабанил пальцами по столу.

— ... Попытайтесь не найти его до воскресенья.

Наверное, вид у меня был донельзя глупый. Как и у всякого человека, которого сзади ударили пыльным мешком по голове.

— Я, кажется, неточно выразился, — поправил себя Железный Болек. — Извините, капитан. Отыскать вы его можете, бога ради. Я имел в виду другое: не трогайте его до воскресенья. Пусть погуляет до выборов...

Обычно мне удается сохранять спокойствие и невозмутимость в гораздо более жестких ситуациях. Но туг удар был слишком силен и внезапен. В этом кабинете таких слов я никак не ожидал. Чисто рефлекторно я привстал с места, не выпуская хозяина из поля зрения и краем глаза фиксируя входную дверь.

— Ход ваших мыслей мне нравится, — невесело усмехнулся Железный Болек. По моему лицу он понял все, о чем я уже подумал и о чем собирался подумать. — Успокойтесь, капитан, это не дворцовый переворот, а я — не главный заговорщик... Да сядьте, сядьте вы и послушайте! Скрутить меня вы всегда успеете, приемам каратэ я не обучен...

Тонко пискнул один из телефонов. Глава администрации безошибочно выбрал белый аппарат и взял трубку.

— Да, Рашид Харисович, — негромко сказал он. — Да, конечно... Уже не меньше пяти?.. Очень плохо, а куда денешься... Можете подняться прямо сейчас... Нет, не помешаете, наоборот...

Имя-отчество главного кремлевского кардиолога Дамаева было мне знакомо. Несколько лет назад он лично оперировал Президента, и об этом писали все газеты.

Дамаев. Президент. Выборы. Болек...

Я стал поспешно тасовать эти четыре слова, комбинируя их попарно. Дамаев — Болек. Болек — выборы. Выборы — Президент. Президент — Дамаев... Смутное подобие догадки заворочалось где-то глубоко в спинном мозгу. Мои хватательные рефлексы ослабли. Я сел обратно в кресло у стола.

— Так-то лучше, капитан, — проговорил хозяин кабинета. — А теперь распишитесь вот здесь...

Перед глазами у меня возник край какой-то ведомости. Верхнюю часть бумаги Железный Болек старательно прикрывал рукой. Я углядел лишь номер 19-й и фамилию «Гурвич» рядом с ним. Фамилия «Лаптев» шла под номером 20.

— Что это?

— Не пугайтесь, капитан. — Глава администрации уже протягивал мне обкусанную шариковую ручку. — Не договор купли-продажи вашей души. И не заявление о приеме в масонскую ложу... Всего лишь нулевая форма, подписка о неразглашении. Как работнику органов, вам такая бумажка должна быть хорошо знакома... Ну же, ставьте автограф! Вы хотите знать правду или уже передумали?..

Загипнотизированный последней фразой, я поставил свой росчерк.

38. БОЛЕСЛАВ

Сердечная болезнь быстро сближает разных людей. Тем более если это болезнь главы государства.

— ...Надеюсь, вы теперь верите, — закончил я, — что ваш «Мститель» не представляет прямой угрозы для жизни Президента.

Дружок Волкова оказался понятливым — насколько вообще бывают понятливы капитаны ФСБ. Сперва на его мужественной физиономии взыграла было решимость разнести к чертям осиное гнездо кремлевских интриганов. Однако затем он и сам, как миленький, угодил в реестр интриганов под номером двадцатым.

С моей подачи он довольно скоро сообразил: кремлевский лазарет для террориста недосягаем. Если мы сохраняем тайну, никто даже не станет искать там Президента. А пока двоечник с бомбой гуляет на свободе, мы можем законно оправдать любые меры безопасности. И не надо лишний раз объяснять, почему наш Президент никому не показывается на глаза...