Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

Включив электробритву, Богдан Севрук стоял возле зеркала в ванной и брился. В это время зазвонил, стоявший в коридоре телефон. Выключив бритву, Севрук поднял трубку и услышал сообщение, которое давно ждал:

— Богдан Ефимович, нашлась та женщина, которую мы искали, — вещал на другом конце провода сотрудник местного КГБ Василий Теряев. — Это Елизавета Андреевна Лыкова, она в сорок втором году тоже работала в том самом роддоме, где рожала Светлана Бородина.

— Надеюсь, она в здравом уме, а не в больнице при смерти? — спросил Севрук.

— Нет, с ней все в порядке, хотя ей уже почти восемьдесят лет. Она живет в области — в Верхней Пышме. Если вы готовы, я приеду за вами немедленно.

— Приезжайте через десять минут — я успею добриться, — ответил Севрук и, положив трубку, снова ушел в ванную комнату.

Ровно через десять минут, свежевыбритый, он вышел из здания гостиницы, где на улице его уже дожидалась служебная «Волга» с водителем за рулем и Василием Теряевым на соседнем сиденье. Едва московский гость уселся в салон, как автомобиль рванул с места.

— Представляете, мы ее столько времени искали, а она живет рядышком — до Пышмы ехать всего-то пятнадцать минут, — сообщил Теряев. — Но вышла путаница — мы искали Елизавету Андреевну Семенову, а она, после развода вернула себе девичью фамилию и стала снова Лыковой. Отсюда и заминка.

— Ладно, не оправдывайтесь — главное, что нашли, — успокоил коллегу Севрук.

У него с утра было прекрасное настроение. Несколько часов назад ему позвонили из Москвы и сообщили, что пришли ответы на тех Рустамов, которых он искал в архиве Министерства обороны. После этого у Севрука появилось ощущение, что это не последняя приятная новость сегодня. И, как оказалось, он не ошибся — нашлась, наконец, вторая фигурантка из свердловского списка, причем, пребывающая в добром здравии, да еще недалеко от города. Впрочем, это недалеко оказалось обманчивым. По прибытии на место, выяснилось, что Лыкова недавно переехала на новое место в той же Верхней Пышме, однако прежде чем удалось раздобыть ее адрес в жилконторе, прошло еще полтора часа. Наконец, почти под вечер, чекисты переступили порог квартиры той особы, которую искали.

Пожилая женщина жила не одна, а с внучкой — миловидной женщиной, которая проявила завидное спокойствие при виде служебных удостоверений гостей и, не говоря ни слова, оставила их со своей бабушкой в гостиной, а сама ушла на кухню.

— Елизавета Андреевна, чтобы долго вас не мучить, разрешите сразу перейти к сути дела, — первым начал разговор Севрук.

— Разрешаю, — охотно согласилась старушка, которая, восседая в кресле, лихо закинула ногу на ногу и закурила сигарету.

— Нас интересует ваша работа в свердловском родильном доме в сорок втором году. И особенно нас интересует одна пациентка, которая потом стала женой генерала Терентия Бородина.

— Это Светлана что ли? — вскинула брови Лыкова.

— Так вы ее помните? — искренне удивился Севрук.

— Не только ее, я многих других тоже помню, поскольку сидела на двух должностях сразу — заведующей родильным отделением и врачом, которая принимала роды. Ведь у нас в то время был недокомплект медперсонала, а рожениц, с учетом эвакуированных, было больше обычного. Вот и приходилось вертеться — мы по девятнадцать часов в сутки работали, и пять часов отводилось на сон.

— И что же вы помните про Светлану Бородину?

— Помню, что мальчика на свет произвела.

— Она его семимесячного родила?

— Нет, вроде нормального.

— Так «вроде» или все-таки семимесячного? — задавая этот вопрос, Севрук даже слегка подался вперед, чтобы четко расслышать ответ.

Но женщина впервые за время их разговора задумалась, не донеся сигарету до рта. После чего, наконец, ответила:

— Точно я вам сейчас сказать не могу — это надо карточки поднимать.

— Да нет тех карточек — утеряны, — сообщил Василий Теряев, все это время молчавший. — Мы для этого столько времени вас искали, чтобы именно вы нам это и сообщили.

— А вот я не помню про ее сроки, — с легкой долей раздражения воскликнула старушка. — И не мудрено — у нас тогда по три-четыре недоношенных ребенка в день на свет появлялось. Это же какое время тогда было — голодное, военное.

— Хорошо, а масса тела какая была у сына Бородиной? — вновь вступил в разговор Севрук.

— Если недоношенный, то меньше двух или трех килограмм. Но для этого в карточке надо посмотреть.

— А сколько времени она после родов пролежала, помните? — не унимался Севрук.

— Кажется, долго. А если так, то, значит, ребенок был недоношенный.

— А много недоношенных тогда умирало?

— Процентов пять — от пневмонии и инфекций разных. Но сын Бородиной в этот процент, видно, не попал.

— Но ведь у недоношенных детей потом могут возникнуть проблемы со здоровьем?

— Это когда как. Если ребенок родился на 25-й неделе, то проблемы будут, а если на 35-й, то могут и не быть.

— Ладно, что еще про Бородину помните? — продолжил допрос Севрук.

— Помню, как муж ее навещал — статный такой, в офицерской форме. Ну, тот, который потом генералом станет. Хотя Светлана во время родов как-то странно себя вела.