Спасти(сь) (от) дракона

Когда они закончились, оказалось, что пустыня подпевала мне — нежным голоском дюн, спинки которых гладил ветер. Улыбнулась, слушая ее — ведь это тоже молитва, не менее важная, чем моя.

Встав на ноги, я выслушала слова благодарности, неловко улыбаясь, и отошла за шатры. Меня манило в пустыню, сама не знаю, почему, словно кто-то незримый тянул за руку. Завороженно глядя на стекающую с дюн кровь заката, я послушно зашагала вперед, сначала медленно, а потом все быстрее, под привычное уже поскрипывание песка под ногами.

Но путь мне преградила та самая бабушка, что вчера призывала бороться за счастье. Ветер развевал ее седые волосы, но она не обращала на это внимания, лишь пристально вглядывалась вперед.

— Нехороший ветер, — прошептала вдруг, зябко ежась. — Плохое в пустыне что-то, недовольна она.

По моей спине тоже пробежал озноб. Хотела спросить бабушку, что за плохой ветер, но та уже направилась обратно к стоянке. А мои ноги снова сами собой зашагали вперед, повинуясь какому-то зову. Но не успела пройти и нескольких шагов, как под ступнями что-то заскрежетало.

Не успела даже рассмотреть, что это, как из-за моей спины стрелой выскочил Яшка. Зарычав, он на кого-то набросился, мигом сцепился в драке. Пушистый комок покатился по песку, только лапки и хвост замелькали в воздухе.

— Яшенька! — потрясенно прошептала я, увидев, когда клубок распался, скорпиона. — Ты как, он тебя не укусил?!

— Чи! — фыркнул презрительно, будто отмахнулся, и вгрызся в хвост ядовитого гада.

— Яшка!

— Не мешай ребенку завтракать, — раздалось за моей спиной.

Мансур встал рядом, глядя на довольного сурикатенка, который вовсю хрустел скорпионом.

— Он меня спас, — дрожащим голосом шепнула я. — Этот… едва не укусил за ногу.

— Найяна! — дракон изменился в лице. — Точно не укусил, уверена? — опустился передо мной на колени и, хмурясь, внимательно осмотрел ноги. — Чего ты улыбаешься? — вскочил и взволнованно вгляделся в мое лицо.

А мне было так приятно смотреть на то, как он из-за меня переживает, что и ответить не смогла.

— Найяна! — прошептал Мансур, шагнув ко мне.

Помедлил мгновение, будто еще надеялся обуздать свои чувства и желания, но потом сдался и, притянув меня к себе, поцеловал.

Все те ощущения, после первого поцелуя, о котором я строго-настрого запретила себе даже думать, мигом всколыхнулись. Они поднялись со дна души, словно меня кто-то схватил, как флакончик, основательно взболтав, и снова заняли все тело, от макушки до пяточек.

Горячей волной пробежав по коже, нежность иголочками прошлась по ней, заставив прильнуть к моему дракону — высокому, твердому, сжавшему так сильно, что стало больно. Но готова была любую боль стерпеть, лишь бы подольше держал в своих объятиях, сминая, посасывая, слегка покусывая мои губы — рыча и стоная одновременно.

Его тяжелое дыхание обжигало мою щеку, в точности, как жар пустыни, когда солнце безжалостно выжигает все вокруг, встав ровно над головой. Да и в нем самом, казалось, полыхал живой огонь. Весь, абсолютно весь он был наполнен Священным пламенем, которое рвалось наружу, окутывало и его, и меня сияющим маревом. Но точно знала, что вреда оно не нанесет, и хотела утонуть в нем, отдавшись без остатка.

Но Мансур вновь остановился. Прижался, как в тот раз, щекой к моим волосам, ни слова ни говоря. Не отпустил, все так же прижимая к себе.

— Ты решил и кочевникам доказать, что ты мой муж? — не удержалась я, вжавшись щекой в его грудь и вдыхая мужской запах.

— Найяна, — тихо прошептал он и судорожно втянул воздух носом.

— Чи-чи-чи! — возмущенно зачирикал Яшка, начав скакать вокруг нас.

— Что, спаситель мой? — я посмотрела на малыша, и он тут же вскарабкался по моей одежде прямиком на руки.

— Чи! — уселся, довольный, глядя на нас с драконом.

— За мной должок, — Мансур улыбнулся ему и почесал за ушком.

— Чи-чи! — согласился тот и перепрыгнул к нему на руки.

— Нет уж, иди к Найяне, — расхохотавшись, Мансур отдал его мне обратно. — Охраняй ее, у тебя отлично получается!

— Мой главный охранник, — я чмокнула суслика в лоб и снова вгляделась в пустыню, еще и не подозревая, что скоро мне предстоят такие испытания, против которых Яшка окажется бессилен.

Да и Мансур тоже.

— Яшенька, спи, — сонно пробормотала я, проснувшись от того, что его лапки касаются моего лица.

Нравится ему, видите ли, на груди у Найяны спать. А я то и дело выныриваю из сна, потому что или его хвост у меня во рту, или лапа упирается в нос.

— Яшка, к Мансуру прогоню! — открыла глаза и замерла, в упор глядя на нависшее надо мной лицо.

Мужское. Красивое, должна признать. Даже ярко-рыжие волосы, которые касаются моих щек — это были они, а вовсе не сурикатенок, и рыжие брови его не портят.

— Ты кто? — мигом осипнув, ляпнула первое, что пришло на ум.

— Сайгар Ардан Гаррат! — пафосно прозвучало в ответ.

Звучит, как ругательство на незнакомом языке. Но эту мысль оставлю при себе.

— А попроще можно? — уточнила вместо этого.

— Тогда зови Сай, — милостиво разрешил, улыбнувшись.

— И кто ты, Сай?