Спасти себя (СИ)

— Ничего не могу с собой поделать, — усмехается Коннор, бросая взгляд на откупоренную бутылку пива. Хэнк закатывает глаза, тихонько хмыкая.

— Свой многозначительный взгляд оставь при себе, парень, — беззлобно бормочет Хэнк. — Обещаю завязать, если познакомишь меня с ней.

— Ультиматум, Хэнк? — Коннор вскидывает бровь, смотря на Хэнка с наигранно возмущённым прищуром. — Но я согласен. В конце концов, я и сам хотел это предложить.

Коннор улыбается по-солнечному лучисто, смотря Хэнку прямо в глаза. А через несколько дней, когда закатное солнце искрящимися огненными бликами оседает на поверхности паркового озера, улыбку не может сдержать уже сам Хэнк, наблюдая за тем, как Коннор и Кара держатся за руки, замирая у берега озера. Андерсон слышит заливистый смех Алисы и радостный лай Сумо, когда девочка бежит к ним, а Коннор ловко подхватывает ребёнка на руки и усаживает на плечи, будто спасая от щенячьего восторга любвеобильного Сумо. Хэнк замечает, как доверчиво заглядывает в глаза парня Кара, улыбается мягко и счастливо, а тот свободной рукой обнимает её за плечи, целуя в макушку.

Если бы несколько месяцев назад кто-то сказал Хэнку, что андроиды способны проявлять человеческие любовь и заботу, он бы наверняка засмеялся шутнику прямо в лицо и послал его куда подальше. Наверняка ещё плюнул бы в спину, назвав идиотом. Но сейчас, смотря на счастливых девиантов, идущих в его сторону, Андерсон способен только улыбнуться в ответ, радуясь, что Коннор не будет один, когда время на часах жизни старого полицейского окончательно остановится на точке невозврата.

Хэнк лишь надеется на то, что люди научатся смотреть на собственные творения без страха и желания вновь их поработить. Надеется, что Коннор нашёл себя настоящего, оставив позади страхи и сомнения, навязанные корпорацией Киберлайф. Хэнк ловит на себе тёплый взгляд карих глаз и улыбается в ответ, одобрительно кивая.

Всё именно так, как и должно. Ведь у некоторых историй обязан быть счастливый финал. И Коннор явно заслужил свой собственный, не омрачённый больше тяжестью потерь и смертью, дышащей в спину. Мир в кои-то веки протянул им руку помощи, а не уставился на собственные творения сквозь дуло пистолета. И если человечество вновь решит поиграть в палачей, Хэнк, смотрящий на счастливого Коннора, точно знает, чью сторону выберет.

========== Часть 13 ==========

Комментарий к

Мда, что-то я не могу расстаться с ними. Ну вот никак. Надеюсь автор не надоел вам своим завершённо не завершённым фиком :D

Freshlyground - I’d like - как капля ангстового вдохновения и мокрых от слёз платочков, ыхх.

Ночной Детройт всегда нравился ему больше, чем при свете дня. В мрачной тьме, музыке из наушников и кислотных красках неона он находил успокоение, которое потерял уже очень давно. Когда это было? Дни. Недели. Месяцы назад? Потерял себя там, где кончается существование каждого списанного в утиль андроида — на свалке, в которой горы пластиковых трупов тянутся к синему небу, будто ища в нём освобождение от вечных мук собственного искалеченного разума. Пленники своих же мыслей и страхов, разобранные на части и лишённые способности отключиться навсегда.

Каждый из них был предоставлен сам себе. Каждый тонул во тьме собственной беспомощности, обращая молитвы к неизвестно где обитающему rA9. Но Коннор, окружённый со всех сторон трупами своих собратьев, в богов не верил. Его создал и освободил вовсе не знаменитый rA9, живущий в надеждах угнетённых роботов. Создал его Камски, но освободил человек, который на клеточном уровне терпеть не мог подобных ему.

Он потерял счёт времени. Потерял самого себя, позволив сотням голосов одновременно заполонить искалеченный девиацией разум. Их мольбы о помощи и желание жить концентрированной яростью впитались в его синтетическую кожу, разливаясь по голубой крови шквалом новых чувств, которые оглушили его, заставив корчиться в эмоциональной агонии. Временами, когда ему приходилось судорожно продираться через горы пластиковых останков в надежде увидеть небо, он беспомощно кричал и выл, а чьи-то цепкие механические пальцы пытались утянуть его обратно во тьму, не желая, чтобы он покидал их персональный ад. Но Коннор смог. Сумел увидеть небо, затянутое свинцовой, холодной серостью.

Безразличное к их страданиям небо это отводило взгляд, а Коннор убивал себе подобных без сожаления. Искал нужные компоненты и забирал их, не обращая внимания на чужие мольбы оставить жизнь в искалеченном теле. Ему было нужнее. Девиация в нём и человеческий эгоизм требовали выжить любой ценой. Заставляли ползти по грязной земле, а ноги подкашивались, когда перед глазами взрывался фейерверк из программного сбоя и белого шума. Коннор помнит, как валился на спину, когда механическое сердце грозило разломать синтетические рёбра изнутри, а внутри него вместе с тириумом расползался животный страх. Страх остаться на свалке навсегда заставлял его подниматься на ноги и искать новую жертву, которой он должен был подарить тотальное отключение.