Спасти Советский Союз

– Так и знал, что все закончится плачевно. Когда-то я родился здесь, вон там был мой дом. Отец был крупный помещик, жили мы в достатке, но, выходя за ворота, видел, как живут остальные. Да мне повезло, я попал в круг избранных, а как всем остальным приходиться в этой тяжелой жизни, где каждый день нужно бороться за выживание? Такая несправедливость не давала мне покоя. Отец поначалу хотел, чтобы я унаследовал все его хозяйство, но мне не нужно было ничего. В душе страшно коробило, то, что у одних есть все, а другие еле сводят концы с концами. После окончания учебы в Николаеве познакомился с подпольщиками. На них меня вывела одна девушка, не знаю чем, но я ей, видимо, понравился. Тогда понял, что революция – это мое. Ее звали Александра Соколовская, мы с ней организовали Южнорусский рабочий союз. Мне было всего семнадцать. Но в наших рядах оказался предатель, и вскоре всех арестовали. Нас с Александрой сослали в Сибирь, прямо в поезде она родила мне дочь Нину, а в тюрьме и вторую – Зину. Так в двадцать лет я оказался женат, и у меня на руках оказалось двое детей. В тюрьме много писал, а часть статей отправлял за границу. Одна из них попала к Ленину. Он заинтересовался и пригласил к себе. Партийные товарищи собрали деньги на побег, предоставили новый паспорт и билет до Женевы. В тюрьме, меня поразил старший надсмотрщик – жесткий, твердый, решительный, его боялись все заключенные, охранники, даже начальник тюрьмы – и тот боялся. Вот каким надо быть, думал я тогда. Железной рукой он держал такой порядок, что тюрьма стала образцовой. Его фамилия была Троцкий. На тот момент это был мой кумир. И когда бежал из тюрьмы, то собственноручно записал в паспорт свою новую фамилию – Троцкий. Теперь все друзья знали меня именно по этой фамилии. В Швейцарии познакомился с Лениным. Этот человек произвел на меня сильное впечатление – умный, образованный, знал пять языков, работоспособность просто ошеломляющая. Мы много говорили о судьбе народа, о революции и будущем. Потом поехал в Париж. Там познакомился с Натальей Седовой, красивой изысканной девушкой, очень образованной и умной. Париж, Париж! – романтически вдохнул профессор. – Я влюбился и вскоре женился на новой избраннице. Александра узнала об этом, я сам ей написал, но мы остались друзьями на всю жизнь. В девятьсот пятом вернулся в Петербург. Рабочие выходили на демонстрации, выдвигая только экономические требования, но власть ответила насилием, и тогда вспыхнуло восстание. Поднялась Выборгская сторона, остановились практически все заводы, рабочие вооружались и захватывали все новые и новые районы. Мы требовали перемен. По приказу Николая Второго в город были стянуты войска, и восстание было жестоко подавлено. Меня снова арестовали, судили и отправили в Сибирь на вечное поселение. Помню, как ехал в теплушке в далекую тайгу, где мне предстояло провести всю жизнь. Тоска заливала душу, но потом решил про себя – нет, я не сдамся. И через некоторое время бежал с этапа. Потом было много событий. Работа за границей, Февральская буржуазная революция, которая переросла в Октябрьский переворот. Гражданская война. Это было мое время. Мне дали свободу действий. Я делал все, что бы спасти тебя. Было трудно, но это меня только подхлестывало. Тогда Красная армия разбила всех твоих врагов. Ты выжил и стал еще сильней. Но пока я мотался по фронтам Гражданской войны, в Москве создавался партийный аппарат, который возглавлял Сталин. К моему стыду, не придал этому значения. Все старые большевики знали, что Сталин фигура несерьезная. Но как же мы ошибались! Я допустил много ошибок и переоценил свои возможности. Сталин поставил везде своих людей и осторожно, незаметно вытеснял меня со всех позиций. После смерти Ленина он объединился с Каменевым и Зиновьевым. Меня стали обвинять в бонопартизме. Ну что об этом говорить? Пошла драка за власть. Я оказался не лучший мастер в таких делах. Воевать на фронтах моя стихия, решать сложные задачи умел, а вот подковерных играх оказался слаб. А победителей не судят. В двадцать седьмом меня исключили из партии и выслали из страны. И знаешь, куда меня депортировали? В Константинополь. Представляешь, в это гнездо всей белогвардейской эмиграции, и заранее сообщили об этом всему миру. Можешь представить, что меня там ждало?

– И что же было дальше? – живо поинтересовался я.

– Ох. – Троцкий опять снял очки и протер линзы. – Все почему-то обошлось. Бывшие белогвардейцы меня не тронули, сам не знаю, почему. Ведь я был их кровный враг.

Я посмотрел на Троцкого. Его глаза потухли, и было понятно, что все последующие годы прошли в тяжелых страданиях.

– Скажи, а ты был способен меня спасти?