Спасти Спасителя. Клад, который не достался никому

На этом был представлен профессорско-преподавательский состав института. Петрович невидящим взглядом скользнул по стенду и бросился догонять удаляющегося приятеля, как резко остановился. Из правого верхнего угла стенда на него смотрело знакомое лицо. Фотограф подретушировал неестественную белизну волос, и лицо не было розовым, но ошибиться было невозможно – это был Вампир. Он тоже работал в этом институте.

Петрович окликнул Ивана: «Надо вернуться».

Они вернулись в кабинет, и он спросил у профессора: «У вас тут работает такой… альбинос Лукин Аполлон Григорьевич.– Он вас о наполеоновском кладе не расспрашивал?».

Андрей Андреевич пожал плечами: «Вы понимаете, клады – мой конек, и с кем я только на эту тему не говорю. И с ним, вполне возможно, тоже».

– А он не проявлял какого-то особого любопытства. Карты там не брал посмотреть??

Профессор не смог вспомнить.

Из здания института Петрович вышел, задумавшись. Какое значимое совпадение!

Иван предложи пройтись по центральному проспекту. Они стали пробираться среди людей. На лицах многих была усталость и раздражение. Казалось, люди несут свою жизнь, как тяжелый, неудобный груз, и не могут найти место, где его можно сбросить и отдохнуть. Петрович сразу устал от непривычного многолюдства, шума, запаха выхлопных газов им, деревенским жителем, очень ощутимого. И предложил Ивана вернуться домой.

Часть 3

Неожиданные несчастья.

Ранним утром Петровича разбудил звонок мобильника. Он требовательно рвал сонную тишину квартиры тревогой.

В трубке раздался плачущий голос жены.

–Куда ты пропал??? Господи, ты так нужен…

–Да что случилось?? Не истери…

– Митьку, Митьку забрали твои.

– Что значит забрали?

– Арестовали. Серега приехал с каким-то лейтенантом и забрал, – кричала жена.

– Да что он натворил?

– Они говорят, что это он охотников у Стоячего убил.

–Бред какой-то, – изумился Петрович. – Да не мог он этого сделать.

– Улики у них говорят есть. Нож в сарае нашли, кровь у него на штанах. Приезжай!!!.

Петрович с недоумением выслушал новость. Митька – младший брат его жены. Сорокалетний мужик, бестолковый, бесхарактерный, пьющий. Так и не смог найти свое место в жизни.

Он был поздним ребенком, мать родила, когда дочери были уже взрослыми. Красивого мальчонку любили, баловали и жалели: он часто болел. Любой его каприз исполняли, лишь бы на его бледном насупленном личике появилась улыбка.

Он вырос хрупким и трогательно красивым юношей, привыкшим быть в центре внимание. Его стали баловать женщины. Сколько раз он ходил в примаках у деревенских красавиц, не могли вспомнить даже местные сплетницы, знавшие все обо всех. Но нигде Митька не задерживался долго: ленивый и капризный, он не годился для деревенского житья-бытья с его повседневным тяжелым трудом.

Теперь это был опустившийся одинокий мужик. «Вясковае залацистае», «Купалинка», «Вишневый аромат» – дешевые местные вина, потребляемые им в безграничном количестве, иссушили его тело, сделали дряблой кожу, проредили волосы. И разрушали мозг.

Женщины на него уже не смотрели. Он жил в опустевшем доме умерших родственников.

Он целыми днями бродил по поселку расслабленной походкой, заходил то к одному, то к другому родственнику. Его ругали, стыдили, но кормили и наливали – жалели. Бесполезное существо, он лишь заполнял пространство, отведенное ему временем.

Петрович недолюбливал шурина. Начальство не упускало случая кольнуть его, напомнив о родственнике, ведущем асоциальный образ жизни. Но Надя по-прежнему испытывала нежные чувства к заблудшему брату, отдавала ему одежду мужа, подкармливала, давала деньги. Сам Петрович избегал встреч с ним, испытывая чувство, близкое к брезгливости.

И если он натыкался на «любимого» родственника у себя дома, жена виновато суетилась и спешила отправить брата домой.

Но Митенька смотрел перед собой остекленевшим взглядом и не двигался. Надя шепотом уговаривала брата уйти и буквально за руку выводила его со двора. Больше всего его неприязнь вызывала вот эта способность ставить сестру в неловкое положение.

Петрович не попрекал жену бесполезной жалостью к брату, понимая, что он так и остался для нее кудрявым мальчиком с пугающими приступами кашля.

Но при всей неприязни к Митеньке, он хорошо понимал, что тот не был способен ни на какой серьезный проступок. Безвольный, физически слабый, с деформированным мышлением. Как он мог справиться с тремя мужиками? Да чушь полная…

Похоже, что начальство быстро нашло виновного, чтобы не нарушать отчетность. Митенька для такой роли вполне годился. Подержать его в обезьяннике без выпивки дня три – четыре, и он подпишет любое признание за стакан дешевого пойла.

Отвратительнее всего было то, что «коллеги» не брали в расчет его. Какого – никакого родственника, а во-вторых, старшего лейтенанта Михаила Петровича Жука, милиционера с тридцатилетним стажем.

А может быть, они и выбрали Митьку в качестве «жертвы», именно для того, чтобы поставить его, Петровича, на место.