Спасти Спасителя. Клад, который не достался никому

Эта информация не укрепила, но и не разрушила теорию Петровича о Вампире-кладоискателе. Значит, придется разбираться, на месте, самому. Он собрал провизии еще на три-четыре дня туристического житья-бытья. За эти дни он должен найти ответы на все вопросы. Иначе его ожидает тяжелое объяснения с женой, которой он дал обещание больше, чем на неделю на Стоячем не задерживаться.

Он собрал сумку – тяжеленькая получилась – вскинул на плечо, вышел во двор и свистнул. Из будки выглянул черный влажный нос. Старый добрый Домка. Лет десять назад его принесли в подарок: смешная мордашка – половина белая, половина – рыжая. Крошечного щеночка назвали из-за симметричного окраса мордочки солидно – Домино, но прижилось имя проще – Домка. На озеро его он раньше не брал – жалел, собака старая. Но сейчас ему будет спокойнее, если у него будет верный охранник.

Всю дорогу к озеру они прошли пешком. Пес сначала весело бежал впереди, радуясь свободе. Но к концу пути устало брел сзади.

–Ничего, – подбадривал его Петрович.– Сейчас отдохнем, перекусим. И будешь ты меня сторожить.

Он тоже очень устал, до озера дошли к обеду. Погода стала портиться. Темные низкие тучи сгустились над лесом, обещая затяжной дождь. Это не радовало. Придется сидеть безвылазно в мокрой палатке.

Петрович успел сбегать за спрятанными вещами. Заморосило, а скоро крупные капли громко застучали по палатке.

У Петровича мелькнула мысль – это капают слезы. Слезы тех, кто погиб от холода и голода в 1812 году, став жертвой чужих амбиций, тщеславия и самоуверенности. И собственной покорности. Слезы русских, французов, белорусов, итальянцев, румын, поляков. Тех, кто полег вдоль дорог, замерзнув в сугробах, или был убит. Сыновей, братьев, отцов. Слезы их матерей, вдов, сестер. Поэтому тут так часто идут дожди.

Петрович с Домкой улеглись в палатке. Погрызли вдвоем сухари и заснули, прижавшись друг к другу, под шум дождя. Пес уютно грел бок. И Петровичу было спокойнее. Он не подпустит никого чужого к палатке.

Какое-то тревожное чувство заставило его открыть глаза. Он стоял на опушке голого зимнего леса, прямо передним раскинулась свинцовая гладь вод. Падали редкие снежинки и сразу таяли, коснувшись воды.

Петрович растерялся: где он, как он тут оказался? Он огляделся, и с трудом узнал место. Это было озеро Стоячее, но его еще не окружал лес. По берегам густо рос кустарник. На белом, почти прозрачном пологе снега не было ни тропинки, ни дороги. Ни единого следа. Ни человека, ни животного.

И вдруг он услышал голоса – говорили по-французски. Он обернулся и замер: к озеру подъехали всадники-драгуны. Он не сразу разглядел форму – поверх мундиров были накручены одеяла и женские шарфы. Человек десять сопровождали четыре груженных возка.

Они остановились и стали что-то горячо обсуждать. С одного возка сполз солдат и, с трудом переставляя ноги, обмотанные тряпьем, пошел прямо на Петровича. На осунувшемся лице в темных ямах глазниц блестели глаза. Он подошел почти вплотную, но вдруг осел на снег, привалился к какому-то пню, закрыл глаза, и лицо его выразило блаженство.

Петрович замер, боясь пошевельнуться. Он понял, что стал свидетелем событий, произошедших здесь много лет назад.

Офицеры закончили спор. Спешились, достали из-под рогожи лопаты и вместе с солдатами стали копать яму недалеко от берега. Мокрый песок не успел промерзнуть и легко поддавался. Яма быстро увеличивалась, несмотря на то, что люди часто останавливались, стирая пот слабости с осунувшихся лиц.

Пока остальные работали, отошедший в сторону солдат спал. Легкий снежок засыпал его. В его неподвижности было что-то жутковатое. И если бы не нервическое подергивание губ, могло показаться, что он уснул навсегда.

Люди у ямы остановились, и тут порыв ветра донес звуки выстрелов. Солдаты, сорвав рогожу, стали скидывать с возов в яму ящики. Один из них раскрылся, и на снег выпали золотые кубки, празднично блеснув на снегу. Люди торопливо побросали их в яму, как картофелины.

Потом снова взялись за лопаты, и на месте ямы образовался холм из песка и грязи.

«Даже не пытаются спрятать это место», – подумал Петрович и вдруг кто-то толкнул его в бок. Он открыл глаза и оглянулся, около него дергался и тявкал во сне Домка. Над головой провисал мокрая крыша палатки.

Эх, жаль, опять не запомнил место, – с улыбкой подумал Петрович. – Разбогател бы на старости лет.

Он выбрался из палатки. Собака за ним.

С серенького неба уже не падало ни капли, но солнце не появилось. Петрович согрел воду, выпил чая и у костра, на куске пленке, расстелил большую карту. Одну из тех, что достались ему от Андреевича.

Ему надо было, чтобы Вампир заметил ее. Он наблюдал за его палаткой, но она, похоже, была пуста. Зрителя для его спектакля не было, уже ушел куда-то. Завтра надо встать раньше и посмотреть, куда же Вампир уходит с рассветом.

Петрович присел на берегу. Сквозь тучи время от времени пытались проскользнуть солнечные лучи, но ветер, сдвигая тучи, словно запирал их.