Спастись от опасных мужчин

На двенадцатом этаже верхний свет не горел, и в коридоре царила почти полная темнота. Здесь никто не работал допоздна. Я поставила коробку на пол лестничной площадки рядом с лифтом и достала из сумочки яркий светодиодный фонарик. К дверям всех кабинетов, сделанных из дорогой древесины, были привинчены латунные таблички с именами. Двери находились на значительном расстоянии друг от друга. Здесь, на этаже, занимаемом партнерами фирмы, кбинеты были просторными. Я двигалась быстро, мне вовсе не хотелось провести в этом здании всю ночь. Найдя кабинет Сайласа, я открыла дверь ключом, который мне дала его жена. Войдя, я не стала включать верхний свет, а воспользовалась фонариком, светя в разные стороны так, что мне был виден весь кабинет. Это было просторное комфортное помещение, значительную часть которого занимали черный кожаный диван и огромный письменный стол из красного дерева. В книжном шкафу стояли юридические тексты вроде тех, которые я видела в доме Джонсонов, – кожаные переплеты, золотые буквы названий, вспыхивающие, когда я освещала своим фонариком корешки этих томов. У дальней стены стоял стальной шкаф для постоянного хранения документов. В нем было пять выдвижных ящиков, и все они оказались заперты. Я не стала пытаться открыть их моим ключом – было очевидно, что он для этого слишком велик.

Загруженным работой юристам нужен легкий и быстрый доступ ко всем необходимым им документам, а в запертых кабинетах офисного здания, где значительное внимание уделяется обеспечению безопасности, люди не очень-то беспокоятся о возможности воровства. Я осветила фонариком письменный стол. В левой его части находилось несколько вертикальных выдвижных ящиков, а под столешницей виднелся узкий фронтальный ящик. Я нисколько не удивилась, обнаружив, что фронтальный ящик не заперт. Я выдвинула его, и мой фонарик осветил обычные офисные принадлежности: скрепки, круглые резинки, скобки для степлера, ручки. В одном из углов ящика я нашла два маленьких серебряных ключика. Один из них подошел к ящикам шкафа для постоянного хранения бумаг.

Я потратила час, просматривая эти ящики один за другим. Судя по датам, хранящиеся в них досье относились к нынешнему времени. Где-то в офисах фирмы находится что-то вроде ее архива, где хранятся дела прошлых лет и десятилетий. Я работала так быстро, как только могла, ища хоть какое-нибудь упоминание о «Care4», о Греге Ганне или об IN RETENTIS.

Но ничего не нашла.

Стол был завален бумагами. Вряд ли здесь, у всех на виду, Сайлас Джонсон стал бы держать что-нибудь конфиденциальное, но я все равно просмотрела каждую бумагу. Опять ничего.

Я проверила корзину для мусора, обнаружив там порыжевший огрызок яблока, несколько пустых металлических банок из-под диетической кока-колы и экземпляр газеты «Уолл-стрит джорнэл».

Три выдвижных ящика письменного стола также были заперты. Я попробовала второй из двух ключей, найденных мною в столе, и он подошел. Я начала с самого нижнего ящика, в котором находилась почти пустая бутылка односолодового шотландского виски «Макэллан» восемнадцатилетней выдержки, стоившая немалых денег. За ней стояли две непочатые бутылки того же напитка – запас спиртного, рассчитанный на одного человека. В ящик были аккуратно помещены и два низких хрустальных бокала рядом с несколькими номерами журналов «Пентхаус» и «Плейбой». Загорелые девушки с отретушированными лицами на обложке «Пентхаус» выглядели так, словно им было столько же лет, сколько и виски, и их кожа была того же цвета, что и этот напиток.

В среднем и нижнем ящиках оказались еще папки с досье. Я быстро просмотрела и их. Если бы передо мной стояла задача хоть сколько-нибудь глубже вникнуть в характер всех этих дел, моя работа продлилась бы намного дольше, но понять, о каких людях и компаниях шла в них речь, было достаточно легко.

Досье «Care4» я нашла в верхнем ящике: три папки, скрепленных резинками.

Едва я успела открыть первую из папок, как дверь отворилась.

Я тут же бросилась под стол, выключив свой фонарик, и сразу же вспыхнул верхний свет. Я сощурилась от яркого освещения и съежилась под столом. Меня закрывала передняя панель стола так, что я оставалась невидимой и останусь невидимой, если только кто-нибудь не обойдет стол сзади.

Это также означало, что мне неизвестно, кто сейчас находится здесь вместе со мной.

Тревожное чувство.