Спастись от себя

Сначала ей казалось, что отца забрали ни за что, по ошибке. Но сейчас она начала припоминать какие-то смутные разговоры… Отец старался ограждать от опасных бесед дочь, не обсуждать ничего при ней, и все же краем уха удавалось ей иной раз уловить какие-то обрывки, слухи… Что-то о том, что и товарищ Москвин власть взял силой, устранив единокровного брата. И о том, что в случае чего у него даже наследника не останется. У него был сын. Ника помнила Леньку Москвина – заносчивого зеленоглазого, темноволосого подростка. Что греха таить, его взгляд не оставлял ее равнодушной. Между дочерьми партийной элиты Красной линии даже шло негласное состязание – кто сумеет его зацепить. Хотя все в глубине души были уверены, что дело это безнадежное, и даже если и удастся привлечь внимание Леньки, отец все равно выберет ему невесту сам. Да только вышло по-другому. Ленька, казалось, был озабочен совсем иными вещами. Ника запомнила его язвительным, вредным, словно он искал и ни в чем не находил смысла. А потом парень вдруг куда-то пропал. Никто ничего не знал, но слухи разные ходили. Поговаривали, что товарищ Москвин услал наследника на стажировку в Полис либо в Конфедерацию 1905 года. Шептались люди тайком и о вовсе несуразном: якобы генсек в гневе случайно убил строптивого сына, просто от народа это скрывают. Но вскоре пошли уж совсем странные разговоры: мол, на станциях Ганзы видели поразительно похожего на Леньку флейтиста, стройного, темноволосого и зеленоглазого, который развлекал народ за деньги. Успешнее опозорить знаменитого отца было просто невозможно.

Вскоре и Нике пришлось уйти с Красной линии, и с Ленькой с тех пор судьба их не сводила. Да и детская влюбленность в него тут же прошла, стоило ей мимоходом увидеть заглянувшего к красным зачем-то Датчанина, который вовсе не собирался ее приручать – он разбил ей сердце походя, ненароком, одним взглядом, сам того не желая и, кажется, даже не заметив.

Ника встряхнулась. «Хватит воспоминаний. Лучше не оглядываться назад – дела не ждут».

Муся сидела в столовой, стараясь казаться как можно более незаметной, чтобы хозяин не потребовал сделать заказ. Впрочем, тот сегодня был добрым – он тоже подсел за столик к пришлым сталкершам, как и несколько других братков. Девочка жадно разглядывала женщин, чтобы потом подробно описать их Нике. Одна была высокая, худая, с колючей короткой щетиной на голове – видать, недавно наголо сбрила волосы. Одета она была в футболку и теплый камуфляжный жилет, длинные ноги упрятала в штаны цвета хаки и в «берцы». На глазах – темные очки, защищающие от яркого света. Говорила она низким, хриплым голосом – Мусю он завораживал, и явно не только ее одну. Другая выглядела как-то обыденно: светлые, чуть вьющиеся волосы до плеч, расчесанные на прямой пробор, военная форма, на ногах опять-таки «берцы». Могла бы вполне сойти за сестру милосердия или челночницу. Звали ее, как поняла Муся, Марушкой, а ту, первую, – Иглой.

– Девчонки, а у нас-то вы чего забыли? – осклабился один из братков. – Тут, наверху, все хожено-перехожено.

– Так у вас тут центр, – в тон ему отвечала Игла.

– И чего?

– А то, что дома-то впритык один к другому стоят. На окраинах-то все больше промзоны, а жилые здания одно от другого – хоть аукайся. За ночь ничего не успеть. Хотим здесь попытать счастья.

– Мало вам своих мутантов, что вы сюда прискакали?

– Мутантов бояться – счастья не видать, – отвечала Игла, а Марушка улыбалась, но как-то невесело, подперев голову рукой.

– А на что вам Датчанин? Может, и я сгожусь? – спрашивал белобрысый Серега, поглядывая на светловолосую.

– Нам его человек один посоветовал, – отозвалась Игла.

– Что за человек?

– Больно ты любопытный, – беззлобно ответила женщина.

Муся, решив, что узнала достаточно, отправилась с докладом к Нике. И пропустила тот момент, когда в столовой появился Датчанин и спросил браги. Игла тут же его окликнула:

– Ты, что ли, Принцем Датским зовешься? Дело у нас к тебе.

– Может, и я, – пробурчал тот, без особой радости глядя на женщин. Высокая в темных очках чем-то напомнила ему известную рок-певицу. – А что за дело?

– Сходишь с нами наверх? За хабаром?

Датчанин слегка опешил. «Вот только женщин мне водить и не хватало».

– Нет уж, – сказал он. – Не желаю я за вас отвечать. Да и вообще – зарекся я других на поверхность водить. Одному лучше.

– Жаль, – процедила Игла. – А знаешь, кто нам тебя посоветовал? Хороший один человек. Огорчится он, если ты его просьбу без внимания оставишь.

– И кто же? – хмыкнул сталкер.

– А ты нагнись ко мне – я тебе на ухо скажу.

Датчанин подвинулся ближе, Игла по-хозяйски обняла его за шею и что-то прошептала на ухо. Если бы Ника видела эту сцену, то точно не осталась бы равнодушной. Изменился в лице и Истомин – побледнел и нахмурился.

– Ладно. Уговорили, – мрачно буркнул он. – Но если что – я предупреждал. Вас же, дурочек, жалею. Сами-то наверху сколько раз были?

– Считать замучаешься, – буркнула Игла. А Марушка смутилась, хотела было что-то сказать, но подруга толкнула ее в бок, и девушка промолчала.