Спектр

— Может быть, и убийств, — согласился Мартин. — Не знаю. Внешне всё выглядело абсолютно случайным. Если за убийствами и впрямь кто-то стоит, то нам не под силу его изобличить.

— Ключники? — задумчиво предположил Юрий Сергеевич. — Они дали жизнь, они и отобрали… Вы-то точно непричастны?

— Перечитайте ещё раз доклад Клима, — не выдержал Мартин.

— Откуда вы… — На миг утратил невозмутимость Юрий Сергеевич. Покачал головой, сказал: — Вы гораздо умнее, чем пытаетесь казаться.

— Да и вы тоже, — буркнул Мартин, казня себя.

И к чему он стал задирать чекиста? Вот уж признак великого ума…

Юрий Сергеевич вздохнул. Сказал — с той искренностью, в которой всегда прячется двойное дно:

— Верю я вам, верю… Вы нормальный хороший мужик. За вами и грехов-то особых нет. Побольше бы таких, как вы, — мы бы живо Европу догнали. Так что никто вас преследовать не собирается… за информацию спасибо…

Он заёрзал в кресле, но вставать не торопился. Старательно изображал колебания. Мартин, смирив не в меру шустрый язык, ждал.

— Мартин, где следует искать четырех оставшихся девчонок?

— Я думал об этом, — сказал Мартин. — Потому и решил отказаться от поисков. Конечно, если знать, какие загадки были собраны в базе информации, доставшейся Ирине, то круг поисков можно сузить. А так… четыреста девять планет, вы говорите? Ещё четыреста шесть осталось.

— В базе была информация по всем планетам, — как-то очень раздражённо сказал Юрий Сергеевич. И Мартин решил, что этим словам стоит поверить. — Вот в чём беда. В галактике столько неизведанного, что в любую планету пальцем ткни — найдёшь чудо! Вы были на планете Хлябь?

— Да, — кивнул Мартин.

— Слышали про герилонг?

Мартин подумал.

— Это тот отвар из водорослей, что там производят? Продлевает жизнь…

— Именно. Продлевает жизнь… контрольная группа мышей живёт уже шесть лет. У приматов результат не столь впечатляющий, но десять лет активной старости можно добавить. Заметьте — активной! Восстанавливается потенция, увеличивается активность сперматозоидов, возобновляется овуляция. Улучшается зрение. Зубы растут, Мартин! Зубы и волосы! Возвращается свежесть эмоционального восприятия, повышаются творческие способности… лауреаты Нобелевской премии получают герилонг вместе с денежным чеком. Но дело даже не в этом… люди, принимающие герилонг, начинают видеть в ультрафиолетовой части спектра и слышать длинноволновое радиоизлучение!

— Ого! — восхитился Мартин.

— Это совершенно открытая информация… просто погребённая в научных журналах. Люди начинают слышать радиоволны. И не просто слышать шум… ещё и раскодировать. Слышат музыку, речь диктора. Никаких видимых изменений при этом нет. Мозгом они, что ли, радиоволны ловят? И так везде… Была бы планета, а загадки найдутся.

Юрий Сергеевич помолчал, потом добавил:

— Вы правы насчёт того, что Ирина получила доступ к информации. Не правы в другом. Она даже и секретной-то не была. Обычная разработка — собраны все сплетни, все открытия, все публикации в научных и популярных журналах, потом произведена первая, грубая проверка и отброшена явная чушь. Получился документ «ДСП», а вовсе не «совсекретно». Так что не ломайте себе голову над его содержимым. Купите бульварную газетёнку — вот вам и часть архива.

— Я понял, — сказал Мартин. — Вас интересуют вовсе не тайны, которые пытается решить Ирина.

Юрий Сергеевич кивнул.

— Если я догадаюсь, как Ирина сумела себя скопировать, я сообщу, — сказал Мартин.

Гость положил на стол визитку — только имя и номер телефона, — крепко пожал Мартину руку и молча вышел из кабинета. Мартин отметил, что свет в прихожей он включать не стал. Вот что значит настоящий профессионал с хорошей зрительной памятью!

Мартин посидел немного, размышляя над состоявшейся беседой, вздохнул, вспоминая даже не опробованное тепловое ружьё, и уселся за проверку почты.

Часть четвёртая ЗЕЛЁНЫЙ

Пролог

Знать — настоящая, с уходящей в глубь веков родословной и признаками аристократического вырождения, а не прикупившие себе титулы американские миллионеры и российские казнокрады, — всегда знала толк в хорошей кухне.

Разглядывая глянцевые страницы кулинарных книг, легко поверить в красивую ложь — цари и бояре на Руси испокон веков только и ели, что блины с зернистой икоркой, фаршированных по-хитрому гусей, гурьевские пироги и белорыбицу. А уж любовь Петра Первого к перловой каше иначе чем странностями и болезнями великого монарха и не объяснишь.

Вот и жрёт новоявленная знать пищу хоть и вкусную, но жирную и тяжёлую, не мыслит вечера без спиртного, наивно отговариваясь — мол, на Руси богатые люди всегда так ели, и ничего, жили долго и счастливо.

Опасное, чреватое расстройствами желудка, ожирением печени и неэротичными складками на боках заблуждение!

Не надо путать еду праздничную, торжественную, дающую радость глазам и желудку, но позволительную не в каждый день, и пищу простую, будничную, полезную для здоровья, но при том не менее вкусную и возвышенную. Настоящая аристократия эту истину знала — потому и доживала до преклонных годов.